и Наварино. Балесте и его людей первыми впустили в крепость, и они вели себя в порядке и гуманно; но вскоре туда вошли иррегуляры, которые инвестировали цитадель, и другие, возглавляемые сыном Колокотрониса, и тогда начались убийства. Вспомнили, что киайя, направляясь в Триполицу, оставил часть своих албанцев в цитадели Коринфа, а поскольку их братья под командованием Эльмасбея не сдержали клятву не носить оружия против греков, их вина теперь была возложена на албанцев в Коринфе, и все они были истреблены. «Таким образом, – хорошо замечено,4 – в этой войне на истребление они наказывали нарушение клятвенной веры другим ее нарушением».
Гипсилантис, возмущенный таким неверным поведением и жестокостями, которые были совершены, и в то же время желая уехать до того, как правительство утвердится в Коринфе, отправился в Фессалию. Балест, по распоряжению правительства, готовился к отплытию на Крит; с этого острова прибыли два депутата, чтобы пожаловаться на Афендолиеффа и попросить прислать Балеста, которого жители знали и уважали, для руководства военными действиями против турок, которых им удалось запереть в укрепленных городах. Балесте сопровождали на Крит несколько его офицеров, а командование его батальоном было передано пьемонтскому полковнику Тарелле.
Пока греки занимались организацией своего правительства и подготовкой к предстоящей кампании, старый сатрап Эпира стал жертвой козней Хоршида. После последнего дела в Арте Тошки-ага решил сохранять нейтралитет между враждующими сторонами; сулиоты были возмущены письмом Али, которое остановило их, когда они спешили к нему на помощь, и теперь ему оставалось полагаться только на гарнизон Озерного замка. Тем не менее, Хоршид стремился склонить тошкинцев на сторону султана и настойчиво убеждал их, что при любом раскладе жизнь Али, к которому он знал их привязанность, должна быть сохранена. Он даже показал им фирманы Порты, в которых говорилось, что в случае его подчинения он сам и гарем, его слуги и сокровища будут перевезены в Малую Азию, где он сможет спокойно провести остаток своих дней. Агасу также были показаны письма сыновей Али, свидетельствующие о хорошем обращении с ними. Поверив этим документам или обрадовавшись предлогу, который они давали, чтобы следовать своим склонностям, не подвергаясь обвинению в неблагодарности, ага согласились присоединиться к принуждению мятежника сделать то, что было ему на пользу; а аванс в размере шестимесячного жалованья горячо вовлекал их в дело султана.
Скупость Али, не выплачивающего жалованье своему гарнизону, вызвала у них отвращение. Он считал их настолько скомпрометированными, что они не могли рассчитывать ни на какую амнистию, и думал, что сможет сохранить свои дорогие деньги. Но как только стало известно, что тошкиты находятся в лагере Хооршида, шептары Али начали дезертировать; каждую ночь некоторые из них переходили через озеро и вступали в лагерь сер-аскера,