Ключ от бездны. Алексей Гунарович Зайцев

существа, прочь от всего, что они знали и понимали. В холодном, безжалостном безмолвии космического пространства, среди бесконечной тьмы, озаряемой лишь далёкими равнодушными звёздами, Алексей и Сергей молча осознавали ужасающую истину:

      Неизвестное, древнее зло уже не просто стучится в дверь человечества – оно её вышибло. И теперь, пробудившись от эонов дремоты в межзвёздной пустоте, оно шло за ними, неумолимое и беспощадное, как сама смерть.

      Глава 4: «Цена спасения»

      «Власть титанов не проистекает из их сверхъестественной природы, как многие ошибочно полагают. Она питается нашим страхом – этим древнейшим из чувств, передающимся от первого примата, осознавшего свою смертность, до последнего человека, вглядывающегося в пустоту между звёзд. Она питается нашей покорностью – этим хрупким компромиссом между инстинктом выживания и жаждой свободы. Чем глубже укореняется страх в сердце человечества, тем величественнее и непобедимее они становятся, превращаясь из пришельцев в наших богов, а затем и в наших тюремщиков».

      – «Книга последних пророчеств», запись CXII, раздел Бездна,

      Москва захлёбывалась в своём собственном ужасе. Город, переживший войны, революции и эпидемии, теперь содрогался перед лицом непостижимого. Улицы, обычно полные жизни и движения, превратились в реки паники и отчаяния. Новость о трагической гибели станции «Сириус» и невообразимой катастрофе на колонии Кархон-4 распространилась подобно чумному мору, проникая в каждый дом, каждую семью, каждое сердце.

      Люди бежали – слепо, безрассудно, как животные перед лесным пожаром. Они бросали свои жилища, забирали лишь самое ценное, набивались в машины, автобусы, поезда. Куда? Этого не знал никто. Прочь. Подальше. Спастись. Правительственные сообщения о контроле над ситуацией, транслируемые по всем каналам, лишь усиливали панику. Обезумевшие толпы штурмовали продуктовые магазины, аптеки, заправочные станции. В воздухе висел удушливый запах страха – древнего, первобытного, неконтролируемого.

      На сорок третьем этаже правительственного здания в центре столицы Ирина Павлова, министр международных отношений, стояла у панорамного окна своего кабинета. Она наблюдала, как Москва – величественная, непокорная Москва – погружается в пучину коллективного безумия. В отражении стекла она видела своё лицо: осунувшееся, с тёмными кругами под глазами, с тонкими морщинками отчаяния, прорезавшими некогда гладкий лоб. За последние семьдесят два часа она почти не спала, поддерживаемая лишь кофеином и холодным, неумолимым чувством долга.