с плодотворным материнством, гордость рода с республиканской строгостью, упрямство амбиций с преданностью друзьям, личность с ненасытной потребностью в уважении. Моральное выражение лица гармонирует с позой, которую выбрал художник, или, скорее, которую его модель естественно ему подсказала. Агриппина сидит на стуле с широкой спинкой; одна рука ее непринужденно опирается на саму спинку, другая протянута на ноге. На ней нет браслетов, нет ожерелья, нет украшений. Туника и плащ небрежно наброшены на ноги, скрещенные и вытянутые самым обычным образом. Я не могу лучше охарактеризовать общую позу, чем этими словами: величественная простота. Гордость и властный вид подчинены крепкой простоте: дочь Цезарей скрывается под римской матроной. Такова вдова, призванная принять наследство умирающего Германика, горькое наследство, которое называется местью. Германику не нужно было подстрекать свою жену, как он это сделал, испуская последний вздох. Чаша была естественно полна, жалобы на смертном одре должны были переполнить ее. Траурный триумф начинается в Антиохии и заканчивается только в Риме, в то время как весь мир, охваченный трауром, наполняется именем Германика, рыданиями, которые оно вызывает, и проклятиями, которые возносятся против Тиберия. Агриппина заботится о том, чтобы остановиться напротив итальянского побережья, на острове Коркира, чтобы дать римлянам время подготовиться. Они действительно стекаются из Рима и всех соседних городов, мужчины, женщины, старики, магистраты муниципий, солдаты и ветераны колоний; когда огромная толпа выстраивается вдоль дороги, видят, как в Бриндизи спускается и движется вперед это величественное и прекрасное создание, одетое в траур, украшенное величием своей скорби, сопровождаемое своими маленькими детьми, держа в руках урну с прахом обожаемого; бесплодные проявления, которые служили лишь тому, чтобы еще раз подтвердить бессилие граждан, тщетность их иллюзий, потерю их последней надежды!
Прибытие в Рим не стало более полезным триумфом. Конечно, было приятно без опасности протестовать против Тиберия, который всегда был непопулярен. Сам сенат, поддавшись всеобщему порыву, забыл о страхе и удостоил Германика всех почестей, которыми располагал, – упоминание в салийских гимнах, место, отмеченное курульным креслом и дубовой короной в жертвоприношениях Августу, статуя из слоновой кости, которую несли в цирковых процессиях, мавзолей в Антиохии, золотой медальон среди изображений знаменитых ораторов (правда, Тиберий воспротивился этому), возведение триумфальной арки (Тиберий, когда арка была завершена, посвятил её себе). Со смерти Александра мир не видел столь яркого проявления скорби. Победа была тем более полной, что Ливия и Тиберий оставались в тени. Во время похоронных церемоний, которые длились несколько дней, они не подавали признаков жизни; но они слышали, как до Палатина доносились крики толпы, которая не переставала провозглашать Агриппину