расположенный на стыке двух морей и двух континентов, напоминал алмаз, вставленный между двумя сапфирами и двумя изумрудами, и казалось, образовывал самую яркую драгоценность в кольце обширного господства, охватывающего весь мир. Осман уже собирался надеть кольцо на палец, когда проснулся.4
Это дерево было образом сына Эртогрула, истинного основателя народа и господства османов или оттоманов.
Новый завоеватель пересек Геллеспонт, и его присутствие распространило ужас в Херсонесе, жители которого бежали, оставив земли невозделанными на десять месяцев. После захвата Икония у монголов Осман атаковал храбрых рыцарей Святого Иоанна Иерусалимского на острове Родос, где они только что обосновались; но был отбит французом Фульком де Вилларе, великим магистром ордена (1315). Вскоре он оправился от этой неудачи благодаря внутренним волнениям в греческой империи. Наконец, в течение двадцати семи лет своего правления он постоянно совершал успешные набеги и подчинил большую часть владений сельджукских турок. Захват Прусы, одного из важнейших городов Малой Азии, его сыном Орханом, увенчал успех его оружия. Гордый завоеванием столицы и достойной его гробницы, Осман умер в том же году (1326), пресыщенный годами и славой, и почитаемый османами, которые с удовольствием признают в нем, наряду с предприимчивым гением и неукротимым мужеством, все качества, обычно присущие основателям империй. В момент последнего вздоха он обратился к старшему из своих сыновей, Орхану, который должен был стать его преемником, с выражением своей воли, рекомендовал ему не искать поддержки в тирании, считать справедливость самой прочной опорой государства, защищать своих подданных и править справедливо и мягко. Четыре месяца назад его в могилу опередил шейх Эдебали, ставший его тестем, а через месяц после него – его супруга, по имени Малхатун (женщина-сокровище), и он успел отдать им последние почести.
Завоевание Прусы может служить настоящей датой основания Османской империи. Взойдя на престол между гробом отца и колыбелью сына, украшенный лаврами недавней победы, Орхан превратил этот город в мусульманскую столицу. Он основал там мечеть, больницу и колледж, где самые искусные преподаватели привлекали персидских и арабских студентов из древних школ Востока. Одной из его первых забот было предложить своему брату Алаэддину раздел отцовского имущества, но тот отказался даже принять половину стад лошадей, быков и овец, попросив лишь для своего проживания деревню, расположенную на равнине Прусы, на западном берегу Нилюфера. «Что ж! – сказал Орхан, – раз ты не хочешь владеть лошадьми, коровами и овцами, будь тогда для меня пастырем народа, то есть визирем». Алаэддин, подчинившись желанию своего государя, стал первым визирем империи и разделил с князем заботы и тревоги управления. Не имея отношения к военному делу, Алаэддин занимался только администрацией и укреплял