спросил он, хотя уже знал ответ.
– Куда ценнее, – Долгов протянул руку, и тень от его пальцев поползла по стене, сливаясь с трёхруким силуэтом. – Гибриды. Нефотосинтезирующие водоросли с нейронными сетями. – Он улыбнулся, и в этот момент синий свет из холодильника отразился в его глазах, превратив зрачки в экраны старых телевизоров.
Линда коснулась пробирки. Стекло обжигало холодом, но внутри что-то шевелилось. Сквозь мутный раствор проступили нити – чёрные, с золотыми вкраплениями, как проводки в сгоревшей микросхеме.
– Зачем вам наша ДНК? – она отдернула руку. На подушечках пальцев остались белые пятна, словно кожа обесцветилась от прикосновения.
Долгов повернулся к окну, где тень трёхрукого существа теперь указывала на часы. Стрелки замерли на 19:12.
– Представьте монету, – он провёл пальцем по воздуху, оставляя дымчатый след. – Орёл – ваша генетическая карта. Решка – наши… модификации. – Дымка сложилась в голограмму двойной спирали, переплетённой с колючей проволокой. – Мы подбрасываем её. И смотрим, какая сторона перевесит.
За его спиной холодильник ахнул, выпустив облако пара. В тумане мелькнули силуэты – люди в чёрных комбинезонах тащили носилки с застеклённым ящиком. Внутри что-то билось о стенки, оставляя кровавые подтёки.
– Контрольная группа – это те, у кого «орёл» уже выпал, – Долгов достал из кармана монету. На ребре виднелась трещина, заполненная бирюзовым гелем. – Вам повезло. Вы… устойчивы.
Нев схватил Лилю за локоть. Его пальцы дрожали – не от страха, а от ярости.
– Устойчивы к чему? – он шагнул вперёд, закрывая её собой.
Долгов подбросил монету. Та зависла в воздухе, вращаясь с неестественной медлительностью.
– К разделению. К тому, что ваши тени начнут жить отдельно. – Он поймал монету, и трещина на ребре вспыхнула. – Но спешите. После полуночи группа будет укомплектована.
Тень трёхрукого существа дёрнулась, указывая всеми конечностями на дверь. Из динамика над входом послышался голос диктора, тот самый, что бубнил у Тани:
«…повинуйтесь… повинуйтесь…»
Линда разглядела в проёме силуэты – два человека в прозрачных масках. Под целлофаном пульсировали лицевые мышцы, как у рыб на суше.
Холод от ключа-монеты, казалось, просочился сквозь кожу. Линда почувствовала, как мурашки побежали по спине, будто кто-то провел вдоль позвоночника лезвием. Цепочка на шее Долгова блеснула под мерцающим светом, и она разглядела крошечные цифры по краю монеты – 042-84, словно серийный номер оружия. Трещина на символе пульсировала слабым синим светом, как шов на плохо зажившей ране.
– А если я откажусь? – её голос дрогнул, но она сжала бланк так, что бумага прорезала кожу на ладони. Кровь выступила пунктиром вдоль пунктирной линии для подписи, превращая её в кривую кардиограмму.
Долгов наклонился ближе. Запах ментола смешался с кислотным шлейфом, напоминающим электролит из разлагающихся батареек. Его дыхание оставило иней на