самый крохотный кусочек дороже!
Филипп схватился за сердце.
– Какой удар!
Эстер хихикнула, на мгновение позабыв об ужасах гетто.
– Тебе повезло: я – медсестра и смогу тебя вылечить.
– Правда?
– Но только после мяса!
Филипп заворчал, но все же поцеловал жену, взял ее за руку и повел на кухню.
– Эстер!
Все радовались ей как никогда. Раз она пришла, можно раскладывать по тарелкам то, что кипело в кастрюле на плите. Все расселись за столом – в доме было так тесно, что сидели они, практически прижавшись друг к другу. Но сегодня всем было все равно. Все, не отрываясь, смотрели, как Рут осторожно раскладывает по тарелкам жаркое – сегодня рядом с обычной картошкой и брюквой лежали сочные куски мяса. Сара нарезала хлеб – похоже, счастливый молодой отец снова отблагодарил Эстер. Глаза ее наполнились слезами при виде такого пиршества.
– Откуда у нас мясо? – спросила она, наполняя ложку бульоном и жмурясь от божественного вкуса.
– У твоей сестры хорошо идут дела на новой работе, – ответила Рут.
Эстер повернулась к Лие. Той исполнилось пятнадцать, и недавно она получила работу в администрации на рынке Балуты. Все немного нервничали, потому что в администрации постоянно бывали немцы, но пока что все было в порядке. По крайней мере, Лия работала в чистом, нормальном здании, а не в грязных мастерских, которые Румковский организовал по всему гетто.
– Тебе платят… мясом?
– Не платят, глупая! – звонко рассмеялась Лия. – Мне платят этими чертовыми румками, как и всем.
– Лия, следи за языком! – возмутилась Рут.
– Прости, мама, – покраснела Лия. – На работе все постоянно чертыхаются.
– Это не значит, что ты тоже должна. Нужно помнить о манерах.
Лия искоса взглянула на Эстер, и та с трудом сдержала смех. Она вспомнила, как они с сестрой как-то спрятались в шкафу для стирки (по размеру этот чулан был почти таким же, как спальня, где теперь ютились их бедные родители) и принялись перечислять все известные им ругательства. Слов было немного, но им было безумно приятно шепотом сквернословить в двух шагах от строгой матери.
– Так если тебе не платят мясом, где же ты его взяла? – настаивала Эстер.
Тарелка ее пустела с ужасающей скоростью, и она с трудом заставила себя притормозить. Отец уже все доел и смотрел на свою тарелку так, словно готов был бы ее вылизать, если бы не «манеры». Филипп смаковал каждый кусочек. Его родители вытирали остатки подливы хлебом и с надеждой смотрели на кастрюлю – увы, пустую. Лия отправила в рот последний кусочек и улыбнулась.
– Мне его дал Ганс.
Эстер замерла.
– Ганс?!
– Он работает вместе со мной. Ну то есть он мой начальник. Он немец, но очень милый. Я хочу сказать, что он не такой гадкий, как остальные.
Эстер посмотрела на мать, но Рут отвела глаза.
– Сколько же ему лет?
– Он старый. Ему не меньше тридцати.
Сара