ждали ее историю, кивнула и поведала о своих злоключениях.
История загадочной гостьи. Начало
Как Вы уже знаете, имя мое Мелани д’Эвилль, и я происхожу из великих родов Шартра – де Пюизе и де Куртинэ.
Моя мать, дальний потомок французских королей, любила при всяком удобном случае об этом напоминать своему мужу. Отец же мой был человек, любивший громко посмеяться, потому обычно отвечал, что нет нужды так часто об этом напоминать, ибо он и без этого отчетливо видит корону на челе матери, только почему-то не из золота, а из рогов. На что матушка чопорно отвечала, что рыцарские турниры в поглощении вина повлияли не только на его зрение, но и на ум, иначе он бы понимал, что отсутствие рогов на его голове, скорее говорит не о его заслугах, а о ее добродетельности. Несмотря на словесные перепалки, оба души в друг друге не чаяли.
Отец, хотя и был храбрым человеком, старался проводить время с семьей или в окрестностях наших земель на охоте, нежели чем, подобно большинству рыцарей, отправляться на подвиги и защиту Святой земли. На все вопросы он печально отвечал, что даму своего рыцарского служения уже нашел и согласно рыцарскому обету не имел права с ней разлучаться, а вот своим недостойным нравом святости земли Иерусалима мог даже и навредить. “Дама” улыбалась изворотливости мужа и одобрительно кивала.
Вся их родительская любовь досталась мне без исключения. Бог не дал им других детей. Жизнь моя беззаботно протекала между моими родителями. Отец, вопреки обычаям нашего времени, охотно делился со мной умениями из семи рыцарских добродетелей, а мать учила тонкостям управления домашним хозяйством. Но в однолетье жизнь моя изменилась. Родители мои покинули этот мир от горячки, оставив меня, двенадцатилетнюю девчушку, одну на попечение моей странной бабки, Сибиллы, которую вы, милостивый государь, упоминали.
Я жила беззаботно в ее уединенном от людских дорог горном замке в Наварре, скрытом от любопытных глаз густыми зарослями плюща и терна до тех пор, пока мне не исполнилось двадцать лет. Бабушка, крайне нелюдимая женщина, постоянно повторяла, что более всего на свете ценит одиночество, поэтому оставляла меня на собственное усмотрение и мало посвящала времени моему воспитанию. Она была до такой степени причудлива, что передавала свои распоряжения слугам через меня, проводя большую часть времени в своей комнате в компании доверенной служанки. Ее сумасбродство подтвердил тот факт, что, хотя она сама же устроила мою помолвку с сеньором Ришаром д’Эвилль, виконтом д’Авен, вассалом и двоюродным племянником графа де Блуа де Шатильон, она не соизволила даже выйти благословить нас во время свадебного обряда, объясняя это муками расставания со своей любимой внучкой.
Мой супруг был стройным и беззаботным молодым человеком, и я помню лишь, что он чрезвычайно смущался в моем присутствии. На следующий день после нашей свадьбы, мы вынужденно простились: я отправилась в наше имение Эвилль, а он – вместе с рыцарями в крестовый поход вслед за королем Франции, где он и сгинул, оставив меня молодой вдовой. После вестей о гибели супруга в Сирии, я провела в трауре более пяти лет, не покидая поместья.
Так я пряталась от мира до тех пор, пока мой сюзерен и родственник мужа граф де Блуа, по случаю объявления помолвки его дочери Жанны