и процессии, выходившей из церкви… Жюстиньен не мог избавиться от ощущения, что он уже где-то это видел. В таверне? Жандрон заставил молодого человека замолчать прежде, чем тот успел дойти до конца своей истории.
– Не стоит продолжать, Венёр[17], – строго сказал он.
Коммерсант обвел взглядом небольшое собрание и продолжил:
– Теперь, когда мы все в сборе… То, что я вам скажу, конечно, должно остаться строго между нами. И вы все хорошо знаете, как я могу наказать.
Новоприбывший кивнул. Внезапно Жюстиньен вспомнил это имя. Венёр. Клеман Венёр. Нищий ботаник, который время от времени нанимался помощником к единственному аптекарю или немногим врачам в Порт-Ройале. Венёр несколько лет назад прибился к экспедиции на Крайний Север, в те самые края снега и льда. Его глаза так и не оправились от того путешествия, от того белого и яркого света, отсюда и темные очки. С тех пор его окружала темная аура проклятия и невезения.
Итак, ботаник кивнул. Удовлетворенный Жандрон продолжил:
– Чуть меньше года назад Орельен д’Оберни, картограф из Ренна, прибыл с небольшой командой в условиях строжайшей секретности на Французский берег, в Ньюфаундленд. Его целью было начертить точные контуры берегов острова, чего англичанам пока сделать не удалось. Но экспедиция просто исчезла. В последний раз д’Оберни и его людей видела группа жителей Ньюфаундленда недалеко от залива Нотр-Дам, когда они двигались на север.
Французский берег, частью которого был залив Нотр-Дам, был единственным побережьем, единственным участком пляжа на всем острове Ньюфаундленд, где за французскими моряками еще сохранялось право высаживаться во время сезона ловли трески. Они установили на пляже временные лабазы, длинные деревянные склады, где гравийщики[18] месяцами солили и потрошили рыбу с нечеловеческой скоростью. Это был один из самых сложных промыслов на земном шаре, одна из худших профессий, связанных с морем, и об этом знал даже Жюстиньен, но не только потому, что этой треской кормилась значительная часть его родного региона. А еще и потому, что эта работа воплощала одно из его представлений об аде. «Что угодно, только не стать гравийщиком», – поклялся он себе в Париже, пока томился в долговой тюрьме. Тресковым каторжникам пришлось сжечь за собой лабазы, не оставив ничего, что могло бы хотя бы отдаленно служить военной базой. Рыболовство сделало Ньюфаундленд одной из самых желанных территорий Нового Света, и этот вопрос был предметом переговоров. И хотя мозг молодого дворянина по-прежнему напоминал паклю, он быстро сообразил, что его положение, каким бы трудным оно ни казалось, вот-вот станет еще хуже.
Жандрон продолжил:
– Три недели назад группа трапперов заметила, как из леса выходит мальчик. Он был обессилен, весь покрыт рваными ранами и синяками. Это наш друг Габриэль, что присутствует здесь.
Движением подбородка он указал на подростка в пледе, но тот не отреагировал.
– Пока