Алла, кричать уже бессмысленно.
Она открыла рот, захлебнувшись первым неловким звуком, который так и не сложился в слово. Горло сжалось, голосовые связки не слушались, но страх оказался сильнее паралича. Вторая попытка удалась – с хриплым надрывом сорвалось:
– К-кто… кто вы?..
Голос дрожал, ломался, звучал слишком слабо, слишком беспомощно. Глаза метались по комнате, но взгляд неизменно возвращался ко мне, как будто всё её существо понимало – нет смысла искать выход, нет смысла отводить взгляд.
– Чего вам нужно? Почему вы здесь?
Слова срывались с губ быстрее, чем мысли успевали оформиться. Бессвязные, наполненные сырой паникой. Она пыталась говорить, чтобы заполнить паузы, чтобы не дать страху затянуть её в липкую, бездонную яму безысходности.
– Прошу вас… не надо… – Голос пресекался, пересох, но умоляющий тон не исчез. – Я… я заплачу, я отдам всё, что у меня есть… деньги… вещи… я сделаю всё, что вы скажете… умоляю… только не трогайте меня…
Как жалко, как предсказуемо. Люди всегда хватаются за материальное, за эти бумажки, за пустые обещания, словно они хоть что-то значат в такие моменты. Она предлагала деньги, услуги, свободу действий – всё, что, как ей казалось, может быть ценным. Но что могла дать мне она, кроме того, что у неё уже отняли в этот самый миг?
Я не спешил отвечать.
Позволил ей самой услышать, как пусто звучат эти предложения в этом воздухе, в этом пространстве, где уже давно решено всё. Где её слова ни на что не влияют.
– Скажите хоть что-то… – Голос сорвался в шёпот. Она сглотнула, глядя на меня с отчаянием, которое постепенно переходило в безнадёжность. Колени дрожали, силы оставляли её с каждой секундой, и в какой-то момент она просто не выдержала, тяжело осела на пол, а затем, обессиленно опустившись, оказалась на коленях передо мной. Пальцы судорожно сжимали подол её ночной рубашки, как будто эта тонкая ткань могла спасти её, удержать, спрятать от неизбежного. Дыхание сбивалось, грудь вздымалась рывками, губы дрожали от рваных, сбивчивых всхлипов.
– Прошу вас… прошу… – Голос срывался на шёпот, дрожащие пальцы схватили меня за край одежды, сжались, как у утопающего, хватающегося за последнюю соломинку. Слёзы текли по лицу, стекали по подбородку, падали на пол, оставляя маленькие прозрачные пятна. Она подалась вперёд, её руки дрожали, ладони скользили по холодному полу, оставляя влажные следы, словно страх проступал сквозь кожу. – Я сделаю всё… я умоляю… мне нельзя… нельзя… я не хочу… не надо…
В ответ – лишь слабая усмешка. Лёгкая тень улыбки, скользнувшая по губам. Не злорадная, не довольная, скорее усталая, чуть ироничная, как у человека, который уже видел эту сцену сотни раз.
– Вы правда думаете, что есть выход?
Её тело дёрнулось, как от пощёчины. На лице пробежала судорога, но взгляд всё ещё цеплялся за любую возможность, за любую крупицу надежды, которая могла бы спасти.
– Почему… почему я? – Голос сорвался, но она продолжала, всё ещё пытаясь понять, как