побрал эту бесконечную равнину! Черт бы побрал эти камни, острые как нож! Черт бы побрал эту подлую холодную ночь! Ненавижу я вас!
Он готов был на деле доказать свою ненависть ко всему окружающему, если бы мог. Кинув вокруг себя мрачный взгляд, он поплелся дальше, но, пройдя немного, снова остановился.
– Я голоден, я хочу пить, я устал. Вы, глупцы, едите, и пьете, и греетесь у огня! Хотел бы я захватить в свои лапы ваш город; уж я бы показал вам себя, мои милые!
Но город не приближался оттого, что он скалил на него зубы и грозил ему кулаком, и к тому времени, как он добрался до него и вступил на неровную мостовую, его усталость, голод, жажда еще усилились.
Перед ним была гостиница с заманчивым запахом кухни; было кафе со светлыми окнами, из-за которых доносился стук костей домино; был магазин золотых дел мастера с серьгами и другими драгоценностями в витринах; была табачная лавка с живописной группой солдат-посетителей, выходивших с трубками во рту; были тут и городские миазмы, и дождь, и слякоть, и сточные трубы, и тускло мерцавшие уличные фонари, и громадный дилижанс с целой горой багажа, запряженный шестеркой серых лошадей с подвязанными хвостами. Не было только дешевого кабачка для бедного путника. Его пришлось разыскивать за углом, где капустные листья валялись грудами вокруг общественного водоема, из которого женщины еще черпали воду. Наконец путник отыскал подходящий приют в глухом переулке. Название кабачка было «Рассвет». Этот «Рассвет» скрывался за занавешенными окнами, но казалось, что там было тепло и светло; надпись на вывеске, иллюстрированная художественным изображением бильярдного кия и шара, извещала, что в «Рассвете» можно играть на бильярде, что там путешественник, конный или пеший, может найти пищу, питье и помещение и что там имеется богатый запас вин, водок и других напитков. Путник повернул ручку двери «Рассвета» и проскользнул внутрь.
При входе он коснулся своей ветхой, утратившей первоначальный цвет шляпы, приветствуя немногих посетителей.
Двое играли в домино за маленьким столом; трое или четверо сидели около очага, покуривая и болтая. Бильярд посреди комнаты в этот час был свободен. Хозяйка, сидя за своим маленьким прилавком посреди груды бутылок с сиропом, корзинок с печеньем и оловянной полоскательницы для стаканов, что-то шила.
Пробравшись к свободному столику подле камина, он положил на пол сумку и плащ. Когда он поднялся, перед ним стояла хозяйка.
– Можно здесь переночевать, сударыня?
– Сделайте одолжение, – ответила хозяйка высоким звонким веселым голосом.
– Хорошо. А пообедать или поужинать – называйте как хотите.
– Ах, сделайте одолжение! – сказала хозяйка.
– В таком случае будьте добры распорядиться насчет ужина, сударыня: что-нибудь поесть, только поскорее! И бутылку вина. Я страшно голоден и устал.
– Скверная погода, сударь? – сказала хозяйка.
– Проклятая погода!
– И утомительная дорога?
– Проклятая дорога!
Его хриплый голос