href="#n_45" type="note">[45].
Находясь в этом темном и враждебном месте, Кабаррюс добилась благосклонности своих тюремщиков, сделав наброски их портретов – в юности она обучалась ремеслу художника. Воспользовавшись письменными принадлежностями, которые ей удалось получить взамен, она сочиняет жалобные послания своему возлюбленному, а тем временем призрак Революционного трибунала все ближе и ближе.
Тальен не в тюрьме, но его жизнь и свобода висят на волоске. На нем черная метка – сделанная рукой самого Робеспьера. Против него свидетельствуют не только его любовные связи с аристократкой и его коррумпированное и беспринципное поведение в Бордо[46]. Робеспьер с подозрением относится к прежним связям Тальена с депутатом Жоржем Дантоном (которого Робеспьер помог отправить на эшафот в апреле 1794 года за коррупцию и контрреволюционные намерения). Еще до этого Робеспьер возражал против кандидатуры Тальена из-за его предполагаемой причастности к сентябрьским убийствам 1792 года (2–4 сентября). До убийств дело дошло из-за обуявшей город паники: военная обстановка резко ухудшилась. Известие о падении в конце августа 1792 года Вердена, последней оборонительной крепости, защищавшей Париж от вторжения прусской армии, привело, с одной стороны, к массовой мобилизации, чтобы укрепить фронт, а с другой – к слепой решимости уничтожить контрреволюционеров, содержавшихся в городских тюрьмах. Оправданием террора служили слухи о «тюремном заговоре» аристократов – именно они подстегнули парижских радикалов, которые группами обходили городские тюрьмы и убивали направо и налево.
Робеспьер публично защищал и оправдывал эти массовые убийства как проявление народной воли, заявляя даже (с бессердечной неточностью), что был убит лишь один подлинный патриот. В частном порядке, однако ж, он был возмущен шокирующими инцидентами такого рода и позже в том же месяце заблокировал избрание Тальена в качестве кандидата от Парижа на выборах в Конвент, вынудив его выдвигаться от департамента Сены и Уазы[47].
Давняя неприязнь Робеспьера к Тальену выкристаллизовалась в ненависть в июне 1794 года, когда Робеспьер и его ближайшие политические союзники Сен-Жюст и Кутон вынудили заметно нервничавший Конвент согласиться с так называемым Законом 22 прериаля (10 июня 1794 года), облегчающим и ускоряющим вынесение Революционным трибуналом обвинительных приговоров за контрреволюционные преступления. Как и многие его коллеги, Тальен опасался, что закон может быть использован против депутатов, поэтому бросил вызов Робеспьеру на заседании Конвента, но потерпел сокрушительное поражение в дебатах. «Тальен – одно из тех лиц, – высокомерно сообщал Робеспьер депутатам, – что беспрестанно говорят о гильотине как о чем-то, что их беспокоит, дабы оклеветать и взбаламутить Конвент»[48].
Робеспьер выглядит грозным и даже пугающим[49]. Депутат Бурдон из Уазы, также протестовавший