ей в руки. – И это не чужие мысли. Это диалог с теми, кто давно умер. Иногда они умнее живых.
Внезапно с верхней полки рухнула стопка книг. Жёлтый томик Чехова задел плечо Юлии, оставив след пыли на бежевом пальто. Владимир поймал его на лету.
– Даже классики протестуют против холодности, – пошутил он, стирая пыль с обложки. Его пальцы на мгновение коснулись её рукава.
Юлия отступила к кассе, чувствуя, как сердце колотится в такт старым часам на стене. «Он опасен. Он видит слишком много», – пронеслось в голове, но она всё же открыла «Карамазовых». На титульном листе – детский рисунок: дерево с корнями, уходящими в подпись «Владимир, 7 лет».
– Вам знакомо чувство, когда слово из книги меняет всё? – спросил он, появляясь сзади с чашкой дымящегося кофе. – Как в детстве, когда учишься плавать и вдруг понимаешь, что вода держит.
– Я не плаваю. Контролирую берег, – выдохнула она, платя за книги картой.
– Тогда вам пора тонуть.
Колокольчик звякнул на прощание. На улице Владимир уже растворялся в толпе, но обернулся, крикнув:
– Страница 402! Там ответ на ваш вопрос про одиночество!
Дома Юлия развернула книгу. На странице 402 – засохший клевер. Четыре листка. Рядом карандашная пометка: «Счастье не ищут. Его собирают по крупицам, как мозаику из разбитых зеркал».
Она потянулась к осколку в кармане, который носила с той злополучной вечеринки. Край впился в кожу, но боль была приятной, напоминающей, что она всё ещё жива. В тишине квартиры, где даже холодильник гудел в ритме метронома, Юлия впервые задумалась: а что, если её берег – всего лишь край бассейна, а океан ждёт за его пределами?
Глава 5. Первая трещина
Дождь стучал в окно, словно пытался передать азбукой Морзе то, что Юлия не решалась проговорить вслух. Она сидела за стеклянным столом, на котором лежали две книги: «Миф о Сизифе» и потрёпанные «Братья Карамазовы» с засохшим клевером на странице 402. Рядом – чашка кофе, остывшего до температуры комнаты. Её пальцы нервно перебирали уголки страниц, как будто пытались найти секретный шов в ткани реальности.
«Счастье – побочный эффект честности», – перечитывала она пометку Владимира. Чернила вонзились в бумагу с такой силой, что буквы напоминали шрамы. Юлия закрыла глаза, вспоминая его руки: мозоли, чернильные пятна, следы краски под ногтями. Руки, которые не боялись испачкаться. Руки, которые, казалось, могли собрать рассыпавшиеся осколки зеркал в новый узор.
Рациональный анализ (21:00):
1. Мотивация субъекта (Владимир): попытка произвести впечатление через провокацию.
2. Цель передачи книги: манипуляция с последующим вовлечением в коммуникацию.
3. Риски: эмоциональная нестабильность, потеря фокуса.
Она вывела эти пункты на листе бумаги, подчёркивая каждое слово, пока стержень ручки не проткнул лист. Но строчки казались плоскими, как презентация в PowerPoint. Никаких графиков, которые могли бы объяснить, почему его фраза «Страница