кого не видел! – Шапкин посмотрел на Совиных, и пододвинулся к столу.
– Здравствуйте, Иван Фёдорович! – ответила Совина, и отпила чай из блюдца.
– Здравствуй, Фёдорыч! – поздоровался Митрофан Петрович, и поинтересовался: – Что, народу сегодня много, суббота, конец недели?
– Больше, чем в начале недели. Тем более, на носу праздники, берут много и впрок, – ответил Иван, и стал ждать, когда жена нальёт ему из супницы уху.
– Да, скоро Рождество, – сожалея, что быстро летит время, произнёс Совин.
– Даша, а где ты раздобыла рыбу? Небось, Петрович дал? – спросил Иван Фёдорович жену, ставящую перед ним тарелку с ухой.
– Митрофан Петрович угостил. Рыба была засолена, но я вымочила её в воде и сварила. – ответила ему Дарья Степановна, и села допивать свой чай.
– Попьёшь чай, сходи в Лавку, а то Стёпка там один, – попросил Иван.
– Хорошо, – отозвалась Шапкина.
– Митрофан Петрович, ты завтра поедешь со мной в Енисейск? – спросил Иван Фёдорович у Совина, хлебая уху.
– Конечно, какой может об этом идти разговор. Распоряжайся мной, как тебе удобно, – оживился Петрович.
– Тогда, завтра утром и поедем, – произнёс Шапкин, наливая чай.
Митрофану Петровичу было не ловко, из-за того, что он жил у Шапкина. Он чувствовал себя не в своей тарелке, поэтому старался выполнять любую работу, делать всё, о чём его попросят. Совин с радостью брался за всё, лишь бы не расстраивать Ивана. Вот и на этот раз, он был рад тому, что поедет в город. Он нужен, значит он «вылезет из шкуры», чтобы быть полезным.
– Вдвоём поедем? – спросил Петрович.
– Нет, с нами Стёпка будет, может ещё кто поедет? Вечером спрошу у мужиков, – ответил Иван Фёдорович.
– Понятно. Пойду, покормлю кроликов, – с этими словами он поднялся и стал одеваться.
Даша убрала не нужное, и отправилась в Лавку, помогать сыну. Акулина Ивановна пошла к себе в комнату. Иван остался за столом один. Допив чай, он достал из кармана папиросу, и вышел на крыльцо.
Вечером, как и договаривались, у Ивана, собрались мужики. Последним пришёл Амосов
– Извини, что задержался. Средняя дочка заболела, – снимая тулуп, проговорил он, обращаясь к Шапкину.
– Да, не извиняйся ты. Дети – это святое! Мы и живём ради них, Иван Фёдорович легонько хлопнул Амосова по спине. – Проходи к столу, сейчас начнём.
Иван оглядел присутствующих: кто-то курил, кто-то пил чай, кто-то просто сидел, но все были готовы его слушать. И он начал:
– Мы собираемся не в первый раз. Нас не сильно много, но у нас одна цель. Эта цель – уйти от сюда. Чтобы эта мечта исполнилась, я и собрал вас. Напоминаю ещё раз, кто поедет за покупками, покупайте самое необходимое, продавайте, всё что нам не пригодится. А теперь, я хочу выслушать вас: что продали, что купили, – Шапкин сел и приготовился слушать.
– Я, не много, опоздал, и, чтобы сгладить это, позвольте мне сказать, – попросил мужиков, и обвёл их взглядом, Амосов.
– Пусть говорит, – разрешая, ответил за всех Рукосуев-старший.
– Я не возражаю,