что идёт мирная жизнь.
– Ну, ладно. Мы наелись, лошади поели, пора и в путь, – вставая со своего места, обратился ко всем Шапкин.
Пётр и Степан стали собирать в сумки еду, Петрович начал засыпать снегом костёр, а остальные пошли к саням. Вскоре, все уселись по своим местам и двинулись в город.
Глава десятая
– Вон, уже Енисей виден. Сейчас будем перебираться на ту сторону реки, – сказал всем, кто был в санях, Иван.
– Тятя, езжай по санному следу, – дал совет Шапкин-младший.
– Не надо меня учить, – ответил сыну, Иван Фёдорович, и спрыгнул с саней.
– Ты, отцу не подсказывай, он сам знает, что делать, – пожурил Степана Совин.
Передняя лошадь, заметно сбавила ход. Иван крикнул Рукосуеву-старшему:
– Сейчас поедем через Енисей, будь осторожен!
– Понял, – коротко ответил Андрей, и слез с саней.
– Пусть твои, тоже слезут, – посоветовал Андрею Шапкин, и обратился к сыну. – А ты, что сидишь? Ждешь особого приглашения?
Степан соскочил с саней, и пошёл пешком, догоняя Петровича, который давно шёл пешком, рядом с лошадью. Рукосуев-младший и Дрозд, тоже вылезли из саней, и шли за ними. Все передвигались не разговаривая. Чувствовалось внутреннее напряжение. Около берега были торосы, однако, ближе к середине реки, появилась полынья, покрытая льдом. Санный след кончился, видимо, ветер сделал своё дело, оставив после себя чистый лёд. Лошади скользили, возничим приходилось идти медленно, держа их под уздцы близко к морде. Лёд под ногами не прогибался, и это, уже было плюсом. Путники ориентировались на берег, лежавший в дали.
– Самое гиблое место, – весь на нервах, обратился, не известно к кому, Иван.
Совин это понимал:
– Всё нормально, Иван Фёдорович. Лёд не проминается, потихоньку дойдём.
– Дойти-то дойдём, не сомневаюсь, но я от пота, уже мокрый, – предположил и пожаловался Шапкин.
Погода, значительно ухудшилась. Дул сильный ветер со снегом. На открытом пространстве, он пытался свалить с ног путников, а ещё, темнело – наступил вечер. В сумерках добрались до торосов.
– Здесь, уже не провалимся, – обрадованно сказал Иван, обращаясь к Совину.
– Да, и берег близко, ещё не много и будет город, – ответил, успокаивающе, Петрович.
– У меня с души, будто камень свалился, – всё ещё обрадованно, говорил Шапкин.
Степан шёл молча, он слушал, что говорят старшие. Задние сани догнали передних, и поравнявшись, Андрей спросил у Ивана:
– Что, Иван Фёдорович, боязно было?
Шапкин посмотрел в сторону Рукосуевских саней. На самом краю, сзади, сидели учитель и Рукосуев-младший, и о чём-то тихо разговаривали.
– Можно подумать, ты не боялся пересекать Енисей, в словах Ивана проскочила обида.
– Иван Фёдорович, я не хотел тебя обидеть, – извиняясь, сказал Андрей Лукич.
– Ладно, ты прощён, – улыбаясь, ответил Шапкин, и добавил: – Я смотрю, у тебя товарищи не бояться, что лёд провалится, – при этом он кивнул на сидящих в санях.
– Лёд