много не пейте. Где-то, через пару часов, сделаем привал – пусть лошади отдохнут, – предупредил братьев Иван.
– Будем знать. А насчёт самогона не беспокойся – много не будем, – успокоил Шапкина Андрей.
Иван, ещё не много поговорил со старшим братом, покурил, и крикнул в сторону впереди едущих саней:
– Петрович! Притормози не много, я перескочу.
Первые сани не останавливались. Видя это, он, ещё раз крикнул:
– Петрович! Ты меня слышишь? Притормози.
Лошадь, тащившая первые сани, остановилась.
– Не забудь – через два часа сделаем привал, – напомнил Андрею Шапкин и побежал к своим саням.
– Не забуду, – ответил Андрей, в след удаляющейся фигуре Ивана.
Примерно, через два часа сделали остановку. Лошади должны были отдохнуть и поесть.
– Сколько мы будем стоять? – спросил у Шапкина Петрович.
– Где-то, около часа, – отозвался Иван, и стал доставать из-под снега, сучья для костра.
Степан занимался лошадью, как Пётр Рукосуев. Совин взял пучок соломы, и пошёл к тому месту, куда кидали дрова Андрей и Иван. Он положил на снег солому, сверху бересту и мелкие сучья. Петрович выбирал, чтобы дрова были сухие, а то огонь займётся – сгорит солома и береста, а толку не будет.
– Дайте спички – я курить буду, – обратился ко всем Совин.
Все, кто его услышал, обернулись, зная, что он не курит.
– На тебя, что так самогонка подействовала? – спросил Иван Фёдорович у Митрофана.
– Да шучу я. Хочу развести костёр, вот и спросил спички, – довольно улыбаясь, что произвёл впечатление, ответил Петрович.
– Лови, – крикнул, стоявший ближе всех Андрей, и кинул спички в сторону Совина.
Расстояние между ними было не большое, но порыв ветра, не позволил спичкам лететь точно. Петрович, падая в снег, всё-таки поймал коробок. Все, кто это видел, засмеялись.
– Ты, что, Митрофан Петрович, так кинулся, никак грибы нашёл? Вроде, уже поздно – снег выпал, – смеясь, шутил Рукосуев-старший.
– Нет, это так на него самогонка подействовала. Ходит, падает на ровном месте. Напился, так веди себя тихо, – подлил масла в огнь, не переставая смеяться, Иван.
– Я спички ловил, – оправдывался, вставая и отряхиваясь от снега, Петрович.
Он смеялся вместе со всеми. Отряхнув тулуп, Совин принялся разводить костёр. Тут большого ума не надо, от спички загорелась солома, и огонь начал поглощать сучья. Послышался треск горящих дров, значит, костёр, уже не погаснет. С чувством выполненного долга, Митрофан сел на брёвнышко, которое принесли Иван с Андреем. Пётр и Степан, покормив лошадей, тоже присоединились к нему. Они принесли из саней самогон и еду. Учитель с охапкой хвороста, которую он положил около костра, тоже сел. Последними подошли Шапкин и Рукосуев-старший. Андрей погрел руки над огнём, и спросил Ивана:
– Сколько по времени, будем в Енисейске?
– Я, думаю, управимся за один день, – ответил Иван, нарезая хлеб и лук.
– А клетки для скотины, где брать будем? – задал вопрос Пётр, обращаясь к Ивану.
– На