Пальцы скользнули по холодной поверхности, нашли замок, и шпилька, вынутая из волос, задрожала в её руке, пока она вскрывала механизм. Щелчок разорвал тишину, крышка откинулась, и в свете фонарика открылся дневник – старинный, с кожаной обложкой, тёплой и живой под её ладонью.
Она подняла его, страницы зашуршали, мягко, но настойчиво, сливаясь с мелодией, звучавшей не только в голове, но и в комнате, как эхо из глубины веков. Первая страница раскрылась, и луч выхватил имя – "Чжихо", выведенное чернилами, поблёкшими, но цепкими, как след давно умолкнувшего голоса. Глаза её расширились, дыхание замерло, и тепло пера в кармане стало обжигающим, пульсируя в такт её сердцу.
– Это ты, – шепнула она, голос сорвался в тишину, дрожащий от трепета и узнавания, будто она встретила того, кто звал её из сна.
Дневник лёг в её руки, кожа под пальцами дышала теплом, и мелодия стала её спутником в этой ночи.
– Ты ждал меня, верно? – прошептала она, обращаясь к имени на странице, к Чжихо, чей голос оживал перед ней – глаза цвета заката, мантия, колыхавшаяся в бурях её снов. – Что ты хочешь мне открыть?
Тишина молчала, но предвкушение сжало её грудь, тепло пера пробилось сквозь ткань, и она ощутила его – ключ, отворяющий прошлое, связывавший её с этим именем, с этой мелодией, не умолкавшей в ней. Она стояла среди пыли и теней, но не одна – голос Чжихо шептал о тайне в её руках, и этот дневник был её судьбой, манившей глубже в тьму страниц.
– Кто ты? – шепнула она, пальцы задрожали, листая страницу, где имя "Чжихо" сияло в свете фонарика, как маяк в ночи.
Текст под ладонью ожил, буквы шуршали, и мелодия стала её пульсом, наполняя комнату невидимым ветром. Она сжала дневник, тепло его охватило руки, и мир дрогнул – пол качнулся, стены закружились, растворяясь в сером мареве, поднявшемся из пустоты. Колени подогнулись, она осела на плитку, холод пробился сквозь джинсы, но она не чувствовала его – гул офиса сменился бесконечной тишиной, поглотившей всё, кроме мелодии, звучавшей в её груди.
– Что тебе нужно от меня? – выдохнула она, голос ослаб, почти растворился в вихре, но внутри он кричал, требуя ответа от того, кто звал её сюда.
Тишина ответила пустотой, но тепло дневника вспыхнуло огнём, охватив её руки, грудь, сознание, и свет фонарика угас, оставив её в темноте. Пальцы стиснули обложку, мелодия взорвалась, унося её туда, где голос Чжихо был живой силой. Мир исчез, тело падало, и она открыла глаза – в толпе, где песок скрипел под ногами, горячий и сухой, а воздух дрожал магией, густой и тяжёлой, как дым от костра. Сердце заколотилось в такт мелодии, звучавшей не в голове, а в этом мире, где Чжихо был близок, звал её вперёд.
Толпа шевелилась, голоса сливались в гул, поднимавшийся к небу, и песок стал её якорем, связью с этим местом, чужим её времени. Она подняла взгляд, ища его, и мелодия стала её путеводной звездой в прошлом, открывшемся перед ней, как дверь, которую она не могла не переступить.
– Я здесь, – шепнула она, голос окреп, несмотря