не могла соперничать с гуйфэй. В конце концов, по настоянию гуйфэй, ее удалили от двора и поместили в Восточном дворце Шанъян.
Однажды император вспомнил о ней, приказал одному евнуху погасить ночью фонари во дворце и тайком доставить Мэй в Западные покои. Здесь они вспоминали о былой любви, и оба горько вздыхали.
На другое утро император проспал больше обычного; вдруг придворный испуганно доложил:
– Ян гуйфэй – перед вашими покоями. Как прикажете распорядиться?
Император быстро накинул на себя одежду и спрятал Мэй за занавесом.
Войдя в покои императора, Ян гуйфэй тотчас спросила:
– А где же эта искусница Мэй?
– В Восточном дворце, – ответил император.
– Велите послать за ней, сегодня я еду на Теплые источники купаться и беру ее с собой.
– Я расстался с этой женщиной, – сказал император, – нет нужды ехать с нею вместе.
Однако гуйфэй стояла на своем. Император смотрел по сторонам и не отвечал. Тогда, в сильном гневе, она воскликнула:
– На столе бокалы и тарелки – в беспорядке, косточки от плодов, а под кроватью вашего величества – женские туфельки! Кто прислуживал ночью вашему величеству? Рассвет застал вас за удовольствиями и вином. Но разве нынче вы не намерены выйти к придворным? Хотя бы взглянуть на своих сановников? Я же останусь здесь и буду ждать вашего возвращения.
Император смутился, натянул на себя одеяло и, отвернувшись к ширме, сделал вид, будто хочет спать.
– Сегодня мне нездоровится. Выхода не будет, – сказал он.
Взбешенная гуйфэй вернулась в свои покои.
Император стал искать Мэй, но оказалось, что она, в сопровождении евнуха, уже вернулась пешком в Восточный дворец. Император разгневался и обезглавил евнуха. Туфельки и бирюзовые украшения для волос, оставленные наложницей, он приказал отослать ей обратно.
Мэй спросила у посланца:
– Значит, император совсем отвергает меня?
– Отнюдь нет, но он боится рассердить Ян гуйфэй.
– Если жалостью ко мне он боится вызвать раздражение этой служанки, разве это не значит, что он меня отвергает? – спросила Мэй с улыбкой.
После этого она поднесла Гао Ли-ши тысячу золотых и попросила его найти поэта, который помог бы ей вернуть расположение императора – как некогда Сыма Сян-жу, сложивший оду «Там, где длинны ворота». Однако Гао Ли-ши всегда держал сторону Ян гуйфэй, да к тому же и боялся ее. Он ответил:
– Человека, который смог бы сложить подобное произведение, в наши дни не сыскать.
Тогда Мэй сама сочинила оду «Восточная башня»:
Пыль на зеркальце осела.
Я волос не убирала,
Умащать и холить тело,
Тонкий шелк носить – устала.
Мой Чанмэнь заполонен тоскою,
Залу орхидеи вспоминаю,
Отцветая за глухой стеною,
Будто слива, лепестки роняю. Птицы жалобно щебечут,
Плача, сникли ветки ивы,
Что-то