будто разжался. – Давайте вернёмся к методам. Вы говорили о вчерашней презентации Виктора и о том, что вы с Павлом Геннадиевичем были ею впечатлены…
– Да, – после небольшой паузы сухо продолжила Лусинэя, – Виктор и профессор Саглуупов, кажется, действительно выходят на объединительную Теорию Всего. Но что нам с Павлом Геннадиевичем показалось ещё более важным в практической плоскости нашего дела, миссии «Фотона», так это некоторые выводные возможности, которые открывает исследование Виктора в случае его эмпирической реализации.
– Поясните.
– На первой презентации Виктор дал волю своей фантазии. Дальше он пресёк эти размышления, но в них были важные моменты, которые действительно потенциально могут иметь место в будущем. Я говорю о контролируемой передаче элементарных частиц.
– Это, бесспорно, было бы революцией в науке, но что в этом полезного для нашего дела?
– Пока рано говорить, но, думаю, мы могли бы понять, смогут ли по этому же принципу, что он вывел, передаваться на большие расстояния не только отдельные частицы, но и их пучки, а также связи между ними. Именно поэтому я задала свой вопрос вчера. Если допустить, что это возможно, мы могли бы передавать в разные точки мира неуловимые никем и ничем сигналы нашим сторонникам, лучше координировать наши действия, через, скажем, молекулярные шифры или даже… Или даже передавать нейронные потоки, импульсы к действию.
– Сейчас это звучит, как из области абсолютной фантастики, то, что называют ННП – напыщенным ненаучным пустословием.
– Да, сейчас это так. Поэтому на данном этапе предположения остаются предположениями. Все зависит от того, как далеко Виктор и профессор Саглуупов смогут продвинуться в экспериментальной части. К несчастью, об этом тоже вчера сказал Виктор, ни один научный центр мира не обладает возможностями для разгона частиц и экспериментов с такой энергией.
– О-о-о, милая Лусинэя, – с удовольствием улыбнулся Тимур Аскарович, – а вот тут вы ошибаетесь.
Учёный сфокусировал свой модифицированный глаз на поверхности стола, вокруг которого сидела троица. Тимур Аскарович прищурился. Электронити начали отчётливо проступать и пульсировать, заставляя глаз резко и сильно краснеть. На зрачке, подобно миллионам крошечных красных пылинок, проступили возникающие и тут же исчезающие цифровые символы, абсолютно неразличимые из-за своих размеров. Из зрачка прямо на стол ударила тончайшая лазерная струя, расширяясь при соприкосновении. К невообразимому удивлению Лусинэи, на поверхности стола тут же появились какие-то зарисовки. Тимур Аскарович, продолжая одним глазом смотреть вниз, испуская инфракрасный луч и тем самым создавая двухмерную геометрию какой-то пространственной схемы, а вторым глазом переводя взгляд то на изумлённую девушку, то на спокойно сидящего рядом профессора Астахова, обратился к Лусинэе:
– Во времена ЭММИ наибольшему удару подверглась теоретическая наука, вы это прекрасно