в длинных юбках, заношенных блузках и повязанных на голове платках.
Вдоль межей на лошадях непрестанно скакали надзиравшие за работой всадники, выкрикивавшие приказы и следившие за тем, чтобы никто раньше срока не расслаблялся. Все они были европейцами, хотя по их сожженным солнцем лицам национальность угадывалась не сразу. Речь шла о бригадирах и их помощниках. По батею ходил локомотив с груженными недавно срезанным тростником вагонами, выбрасывая серый дым с белесым паром.
– Самых трудолюбивых и старательных мы переводим на работу в дома, – пояснил отец Мигель. – Для этого они должны постоянно ходить в церковь, знать основные молитвы и, конечно же, уметь понятно изъясняться по-нашему. Многие еще противятся говорить на не родном языке, особенно те, кто родился в Африке. Но большинство рады быть дворовыми, для них это все равно что подняться по общественной лестнице.
– Отсюда рождаются недовольства, – вмешалась в разговор Фрисия, которая к тому времени уже очнулась. – Эти черные одалживают своих женщин, словно вещь какую, а те и сами рады одалживаться. Зато когда кого-то переводят во двор, возмущаются. Дворовые лучше питаются, лучше одеваются и – что правда, то правда – дольше живут. Во времена рабства у нас было столько рабочих рук, сколько мы могли себе позволить купить. И их число росло, когда мы заставляли негритянок рожать одного за другим.
– Вы так говорите, словно речь идет о детском инкубаторе, – ровным голосом произнесла Мар.
Фрисия пристально на нее поглядела.
– Так все и было. Мы рабов покупали и продавали. С ребенком их цена, разумеется, возрастала. Возможно, это и негуманно, зато весьма выигрышно. После отмены рабства эта отрасль пришла в упадок.
Мар в ответ промолчала: она не находила ни сил, ни желания вступать с Фрисией в полемику; ей были неведомы ни общественный уклад, ни иерархический строй в кубинских асьендах, и то немногое, что она знала, вычитала из газет. Однако уже сама мысль о рабстве, купле-продаже людей и изъятии детей казалась ей возмутительной.
По плотине, служившей мостом, они перебрались на другой берег; не замечая бурного течения, стая уток смирно плавала в камышах. Трое детей по пояс в воде играли, брызгались и плескались; сидевшие на коленях женщины стирали одежду. Заметив всадников и экипаж, они ненадолго замерли.
Неспешной трусцой они въехали в батей. Когда они проезжали мимо бараков, на дорогу выскочила горсть наполовину раздетых чернокожих мальчишек и бросилась за ними вслед, пока один из всадников не прервал все веселье, перекрыв им путь. Миновав постройки с дымящимися трубами и ревущими на полную мощь машинами, по укатанной земле широкой улицы, по обеим сторонам которой росли пальмы, они направились вглубь батея и остановились у разбитого перед особняком палисадника. Оттуда они увидели широкие колонны парадного входа, где их уже дожидалась целая свита домработников. Перед ними стояли четыре хорошо одетых сеньора и один мальчик.
Глава 15
Позади