была, но глаза резали. – Она тебе верит, да? Отправляет одного, слушает. А ты даже не смотришь в сторону тех, кто с ней был, когда тебя рядом не стояло. Мы грязь, ты – золото? Ты думаешь, это так останется? Думаешь, она не заметит, как ты начал думать, будто выше всех нас?
Но Мир не ответил. Только чуть пригнулся, пальцы сжались в кулаки. Всё внутри стало точным. Взвешенным. Мир входил в бой не с яростью – с ясностью. Как в танец, где каждый шаг был написан телом заранее.
Артефакт первым сорвался с места. Гудение усилилось, между пальцами противника вспыхнули электрические нити. Он метнул их – но Мир ушёл, пригнувшись, проскользнул под разрядом, схватил запястье. Щелчок, вывих, артефакт взвизгнул и заглох. Он пнул его ногой – тот закатился под станок, оставляя после себя дымящийся след.
Ножник атаковал сразу – движение было почти красивым. Лезвие шло по дуге, как волна. Мир уклонился, чувствовал ветер от удара у самой шеи. Раз – подсечка. Два – локтем под рёбра. Клинок вспыхнул голубым светом, но тут же затух – рука дрогнула, и нож упал, зазвенев по полу. Противник упал рядом.
Третий – не спешил. Он ждал. Знал, как Мир дерётся. Знал, где у него слабое плечо, как уходит вес на левую ногу. Он был тяжёлым, как бур, и медленным – но точным. Удар в живот – Мир блокировал. Ещё один – в бок, и тот прошёл. Воздух вырвался из лёгких. Боль. Но не тормоз.
– Ты стал мягким, – процедил тот. – Что, воздух наверху слаще стал, а?
Мир вскинул голову. Его глаза стали холоднее.
Он рванулся вперёд, перехватил руку, шагнул в корпус. Колено – в пах. Локоть – в челюсть. Захват – и бросок через бедро. Удар о землю прогремел. И тут же – сверху. Раз. Два. Кулак скользил по коже, по костям. До тишины. До неподвижности.
И только потом – дыхание. Глухое, неровное. Горло сжалось, в груди звенело. Всё тело болело – не сильно, не страшно, но отчётливо: правая рука ныла от удара в запястье, спина отозвалась тупой болью после броска. В боку – резь, как будто старый шрам напомнил о себе.
Он медленно выпрямился, и на секунду – только на секунду – в голове закружилось. Как бывает, когда долго держишь дыхание под водой и только выныриваешь.
Пальцы дрожали. Не от страха. От выброса. От напряжения, которое не ушло. Оно всё ещё стояло в нём – как жара в углях.
Мир провёл ладонью по лицу. Кожа была влажной – от пота или крови, он не стал разбираться. Всё внутри било глухо, как молот.
Он знал, что нужно двигаться. Но оно ещё боролось с инерцией. Оно хотело остаться. Хотело упасть и не вставать.
Звон в ушах не утихал – как после боя барабанов в узком туннеле.
– Слишком умный стал, Мир, – сказал он. – Решил, что можешь сам?
Мир не ответил. В теле – тишина. Только ритм. Всё остальное ушло. Остались движения.
Этого Мир не простил. Не за удар. Не за прошлое. За тон.
Он врезался в него плечом, сбил с ног, навалился, прижал коленом грудную клетку и ударил по лицу. Раз. Второй. Третий. Пока тот не замер.
Тишина. Только капель воды. Только собственное дыхание. Пульс в ушах. Тело звенело.
Выстрел