и положила клецку мне в рот, прежде чем я успела отстраниться. Я прожевала, закатив глаза, и постановила, что нет, собственно, никакой разницы с ньокками из супермаркета.
Последняя страница тетради исписана дрожащим почерком, так непохожим на уверенный и прямой почерк первых рецептов. От этого контраста у меня щемит сердце. Для меня, маленькой девочки, бабушка всегда была старой. Я только недавно поняла, что, когда я родилась, ей не было пятидесяти. Мои дети, наверное, сейчас видят меня такой, какой я видела ее тогда. Она состарилась без меня. Я пропустила ее последние годы. Мы регулярно созванивались, я отправляла ей фотографии, но не приезжала. Думала, время еще есть, просто не представляла, что она может на самом деле однажды уйти. Она единственная никогда нас не подводила. Она была надежной, была незыблемым ориентиром. В моем бегстве бабушка стала побочным ущербом.
Мне надо проветриться.
Я беру сумку, ключи от машины и выхожу из дома.
7:42
Не знаю, как я здесь оказалась. Я ехала без цели, ведомая воспоминаниями о былых летних днях. У моих ног океан, вода лижет мне пальцы. Он сегодня спокоен. Солнце припекает спину, я задираю платье и делаю несколько шагов. Пляж почти пуст. К воде идет старик в сопровождении тучи чаек. На нем купальные шорты, седые волосы падают на плечи. Я узнаю его, он давно стал частью баскского пейзажа. Каждое утро, в дождь, в ветер или в снег, он приходит кормить птиц. Запускает руку в сумку, и начинается спектакль: он бросает в воду корм, чайки ныряют за едой, самая проворная хватает ее и улетает с обедом в клюве, а остальные кружат вокруг человека. Говорят, он любит только животных и бранит любого, кто с ним заговорит. Я и не собираюсь с ним говорить, молча наблюдаю.
Вода мне уже выше колена. Вдали образуется большая волна. Я поворачиваюсь, отступаю, пытаюсь бежать, но течение держит меня, получается бег на месте, я не даю себя свалить, помогаю себе руками, борюсь, напрягаюсь и падаю лицом вниз.
Старик обернулся и смотрит на меня. Я, улыбаясь, машу ему рукой.
– Да пошла ты! – кричит он мне от души.
На горизонте волн больше нет. Мое тело скользит по поверхности, я раскидываю руки. Уши в воде, и я слышу только оглушительную тишину. Солнце пригревает лицо. Волны океана укачивают меня и тотчас успокаивают. Я делаю глубокий вдох и глубокий выдох, несколько раз, и выхожу из воды, пока снова не накатили большие волны.
Я остаюсь на берегу минут десять, наблюдая за дамой, выгуливающей собаку, и молодым человеком с доской для серфинга. Волосы быстро сохнут, вот почему мне так нравится короткая стрижка. Я подбираю сумку и туфли и направляюсь к стоянке. Мокрое платье весит тонну и липнет к ногам. Старик все еще стоит на песке, хотя чайки, получив все, чего ждали, улетели.
– Хорошего дня, месье!
Он смотрит на меня так, будто я его глубоко оскорбила, и отвечает тем же тоном, что раньше:
– Заткни пасть, мешок