к бокалу с вином, то хитровато посматривая на меня.
По этикету я не имела права заговаривать первой, и сидела, как на горячих угольях, ожидая, когда отец соблаговолит объявить, для чего позвал меня.
Когда с птицей и свининой было покончено, вынесли оленину, зажаренную на углях, под соусом из красного вина.
Разбирая толстые розоватые куски, исходившие соком и ароматами душистых трав, послы оживились.
– Разрешите, я представлю леди Кирии моих людей? – обратился к отцу старший из посланцев – мужчина далеко за сорок, сухощавый, с желтым, изможденным лицом.
Мне он показался весьма мерзким человеком – с неопрятной бородой, длинным искривленным носом и маленькими глазами. Этими глазами он так и буравил меня, как будто решил провертеть в моей голове две дыры. И я похолодела, услышав, что это – «его люди». Может, серебряная цепь – вовсе не знак рыцарского ранга, а просто прихоть? И вот этот старик и есть король Баллиштейна? Не мог сам победить на турнире – отправил молодого вассала добывать невесту…
Я посмотрела на отца, но он добродушно махнул рукой:
– Представляйте!
И мне ничего не осталось, как с любезной улыбкой изображать послушную и благовоспитанную дочь.
– Сэра Эдейла вы уже знаете, леди, – заговорил со мной старший из послов. – Мое имя – Годвин Раскел, я бывший наставник короля Чедфлера, а сейчас возглавляю эту миссию.
Я кивнула, показывая, что поняла и запомнила. С моих плеч словно свались две наковальни. Не король. И на этом спасибо.
– Это – сэр Бриенн, – представил он мне еще трех рыцарей, – сэр Лаэрд и сэр Йорген, а рядом с вами – мой сын. Эрик Годвинсон.
Поприветствовав каждого рыцаря, кого называл сэр Раскел, я кивнула сэру Эрику самому последнему, и он опять порозовел от волнения.
Рыцари кивали в ответ, но как-то настороженно посматривая на меня, а сэр Эдейл и вовсе кивнул, глядя в бокал, и допил остатки вина, затребовав у слуги еще. Он не посмотрел на меня, и это было досадно, потому что его я приветствовала с таким холодным и надменным видом, что самой леди Готшем впору было позавидовать.
– Мы все поклялись служить вам до последнего вздоха, – торжественно сказал сэр Раскел, и было видно, что он очень горд своим служением. – Такую клятву взял с нас перед отъездом милорд Чедфлер.
– Его величество просит твоей руки, – подсказал мне отец, широко улыбаясь.
Я поняла, что он выпил уже столько вина, что мир кажется ему радужной страной фей, в которой не существует ничего плохого.
В отличие от отца, леди Готшем словно пребывала в мире ледяных троллей – даже лицо ее напоминало ледяную маску с застывшим выражением вселенской скорби.
Теперь, когда отец обратился ко мне, я могла говорить. И я сказала.
– Благодарю вас за добрые слова, милорд отец, сэр Раскел. Я смущена и удивлена оказанной мне честью.
Учтивые и пустые слова, но отец остался доволен. Наверное, ему было только на руку, чтобы я говорила