на спину, глядя в потолок; так и лежала, стараясь запомнить пансион, где провела шесть лет. Еще два месяца назад ей казалось невероятным предположение, что она будет скучать по этому месту, хотя здесь ей было куда лучше, чем под присмотром ужасной гувернантки. Сейчас же, она не хотела покидать пансион.
Хелен вслушивалась в тихое дыхание сокурсниц, в шум ветра за окнами, напоминавший чей-то шепот и все остальные звуки, наполнявшие их спальню и здание. Она перевернулась на бок. По стене, совсем рядом с изголовьем её кровати полз маленький паучок, меньше ноготка на её мизинце. Некоторое время Хелен наблюдала за тем, как он двигал лапками, как крепил тонкую, едва заметную нить паутины к стене, а потом бежал к металлическому каркасу её кровати, чтобы прикрепить паутину туда. Паук был занят делом, безусловно важным для него. Мелькнула и пропала мысль, что паук оплетал кровать неспроста. Это был какой-то знак, неведомый ей.
Сегодня – день перемен. Сегодня Хелен должна была отправиться самостоятельно на дилижансе, а после сесть на поезд, который увезет её куда-то в пригород, где будет ждать дядин слуга, чтобы отвести в поместье. Рассматривая белый потолок, Хелен думала о том, что дядя даже не извинялся, когда вынуждал её ехать одну. Для девушки её сословия это было немыслимо: в пансион и обратно она ездила всегда в сопровождении личной горничной и даже в Бристоле никогда не ходила одна. В пансионе твердили то же самое – леди не может гулять одна, тем более путешествовать. Только в случае с Хелен все закрыли глаза на вопиющее нарушение правил, только миссис Бэбкок, учительница рисования, высказала желание сопроводить девушку хотя бы до остановки дилижанса. Что особенного Тайрон Шоу написал в письме директрисе, отчего она согласилась с вопиющими требованиями, Хелен даже не догадывалась. Но, видимо, он нашел слова, убеждающие строгую директрису уступить, и это в некоторой степени пугало Хелен.
В спальне постепенно становилось светлее. Ночная тьма отступала и пансион просыпался. Хелен еще не слышала, но уже знала, что первыми вставали повара, готовящие всем завтрак. А значит, скоро должна была прийти одна из учительниц, чтобы разбудить их. Пока этого не произошло, она перевернулась на другой бок и взглянула в щель между шторами. Солнце только-только поднялось над горизонтом, яркий диск слепил глаза, она прищурилась. Первые, еще холодные лучи касались земли, проникали в спальню, напоминая о солнце, проникающем поутру в комнату дома. Она скучала по дому в Бристоле, но туда она уже не смогла бы вернуться, навестить Франсин, поговорить с ней и утешиться в родных стенах. Прошлое ускользнуло, оставив после себя соленое послевкусие и горечь. Хелен стало так жалко себя, что она обхватила руками плечи и тяжело вздохнула. Дядя требовал, чтобы она отправилась в поместье близ Лондона, но это было лучше, чем остаться совсем без дома. Она должна была быть сильной и смелой, как героиня романа, который девушки читали по очереди и прятали от учителей. Ну и влетело бы им, если бы кто-то узнал,