ни успокаивающим сиропом миссис Уинслоу2 – от них все равно не было никакого проку.
Здесь у Хелен появились подруги, именно здесь она научилась рисовать свои картины. Миссис Бэбкок лично занималась с ней, когда Хелен только приехала, прося рисовать то, что её пугало или снилось. Так родилась не одна картина, которая сгинула в огне. Миссис Бэбкок считала, что если девочка будет видеть, как фантазии горят, то они исчезнут и в её снах. А через год сновидения прекратились, но желание и талант к изобразительному искусству – возросли. Свои последние рисунки —простые пейзажи, – она раздала подругам, на память; себе оставила только один пейзаж пансиона и положила его поверх вещей в чемодане, чтобы не помять. Хелен еще раз перебрала свои вещи, проверяя, правильно ли все сложила и не забыла ли что-нибудь. Она боялась что-то забыть не из-за того, что больше не увидит эту вещь, а потому, что боялась рассредоточиться, ведь только это удерживало её от того, чтобы не упасть на постель и разрыдаться. Все знакомое ускользало, тревога росла как упрямый сорняк. Она больше не будет жить в своем доме, завтракать и гулять с Франсин или своей горничной Люси. Ей придется жить в чужом для неё доме и городе, под присмотром незнакомых ей людей.
Проверив все вещи, она посмотрела на себя в зеркало. И взяв щетку для волос, стала расчесывать свои рыжие, слегка отливающие медью волосы. Все пансионерки убирали волосы в косы, закручивая их на ушах и закрепляя сзади, но Хелен так надоела эта прическа, что она распустила свои волосы и расчесала, закалывая их в практичный пучок сзади, оставила только пару прядей, чтобы они закрывали уши и шею. Поверх она надела соломенный капор, завязывая ленты под подбородком. Закончив с прической, она взглянула на свое лицо. В отражении на неё смотрела молодая девушка: красные в свете утреннего солнца волосы были гладко зачесаны и убраны в тугой пучок, платье было суконно-синее, без оборок и с кружевным белоснежным воротничком. Но даже он выглядел скромно, роскошь и красоту велели оставить для салонов и балов. В пансионе девушкам прививали сдержанность и мягкость, они носили светлые платья только по воскресеньям и праздникам, а в остальные дни свою синюю форму. Золотистый свет из окна падал на её лицо, отражался в зеркале, ослепляя и не давая увидеть в глазах Хелен тоску, ямочки на щеках на овальном лице уже не появлялись от улыбки, которая обычно озаряла её лицо, когда она смотрела в зеркало. На все то время, пока она расчесывала волосы, тревога забывалась, а стоило Хелен отвернуться от зеркала, крадучись, возвращалась.
К тому времени как все позавтракали и Хелен, в сопровождении миссис Бэбкок вышла из пансиона и подошла к повозке, солнце уже давно поднялось и обогревало землю теплыми ласковыми лучами, прогнав ночной холод. Садовник, встретивший женщин у выхода, взял самое тяжелое, а сокурсницы мольберт и сумку. Их прощание было коротким и теплым. Садовник помог мисс Шоу поднять чемодан и мольберт в повозку; Хелен едва сдерживала слезы, но уже от тоски по пансиону.