всегда лез напролом, брезгуя обходить заросли. А лицо начищенной медной плошкой сияет, даром что длинные светлые волосы, увязаные в косицу, безнадежно разлохмачены, да на щеке длинная царапина.
– От леший! – удивился Ингольв.
– Так это твоя мунхарпа меня всю ночь морочил, уснуть не давал, рыжий ты пройдоха! – завопил приятель, сгребая в медвежьи объятия Ингольва.
Тот неудержимо расхохотался, от души хлопнув товарища по спине. Он тоже был рад встрече и разом остро осознал, как смертельно истосковался по дому и привычной компании, друзьям и родным. Увидеть сияющую наглую физиономию друга он был рад не меньше, чем успешно пройденным испытаниям до того радовался.
– А я тоже все думаю – что за медведь пыхтит-ворочается там, невдалеке? Не ровен час придет да пообедает мною – вот и взялся песни петь да музыку играть, чтоб отпугнуть зверя, – в тон Вильмангу ответил Ингольв.
Парни снова громко засмеялись, пугая лесных птиц. Дальше они пошли вместе, травя пустые байки о своей дороге. Про самое главное, что такое побудило их повернуть домой, они, не сговариваясь, помалкивали. У Вильманга, кто бы сомневался, баек было в избытке – вот и сейчас заливается варакушкой:
– И тут, представь, ка-ак прыгнет мне на загривок! Я аж чуть в штаны не навалял от неожиданности! Зашипела, лапой гребнула да спрыгнула! Смотрю – кошка! Тут меня аж смех пробрал, а все равно, думаю, был бы я потрусоватее, сиганул бы со страху дальше той кошки, шею бы свернул сдуру. Во, морду поцарапала, зараза! – Вильманг для убедительности повернулся к приятелю.
История была и правда и смешная, и бестолковая, да вот и обернуться по-всякому могла, это приятель верно подметил. Неизвестно, что можно в ночи подумать, увидев светящийся взгляд с дерева, уставившийся прямо на тебя.
– А я в «колодец» провалился, думал, до зимы до дому идти буду, нет, гляди-ка, поспел пораньше, – ухмыльнулся Ингольв. – Еще попрыгушек видел, целая поляна набежала! И диво, что не стащили ничего, я все за огниво тревожился. Ну, сыру им зато оставил, сам отдариться решил.
– И я их видал, у меня завязку с ботинка сперли, – Вильманг потопал правой ногой: в ботинке и правда была вдета завязка другого цвета. – А больше ничего не тронули. А ведь, и правда, уволоки они огниво – туговато пришлось бы! Эх, не додумал отдариться тоже!
И Вильманг разочарованно поцокал языком на свою недогадливость. Впрочем, печаль эту он быстро отринул, начав рассказывать новую историю. На сей раз – как на утку охотился у озера.
Так, за разговорами, парни даже не заметили, как одолели обратный путь.
Последний ночной привал тоже прошел весело. Вильманг изрядно удивил Ингольва, выудив из припасов маленькую фляжку с медом. Из дому он ее не брал, это было абсолютно точно.
– Ты что, у медведей на оленину сменял? Или сразу у пчел? – изумился Ингольв.
– Не,