в портовый район, где уже ждал их нужный человек на корабле.
Они не стали мешкать и через некоторое время судно уже уносило их прочь от Арсага.
Тхабатская жемчужина осталась покачиваться в волнах своей беспокойной жизни, даже не заметив, что на двух чужеземцев на улицах города стало меньше.
В порту все получилось быстро – наемник показал какое-то письмо человеку у трапа, тот кивнул, свистнул кому-то из своих людей, и вскоре путники – если не сказать беглецы – получили маленькую каюту, которую наемник целиком отдал девушке. Только бросил часть вещей у порога, а сам ночевал на палубе, с матросами – но об этом принцесса-беглянка узнала далеко не сразу, потому как сразу же улеглась отдыхать, провалившись в крепчайший сон: неясно было, когда в последний раз перед этим ей доводилось выспаться вдоволь, в своих скитаниях она, судя по всему, жила в весьма аскетичных условиях. Наемник не мешал девушке отсыпаться, да и сам поперву с удовольствием вкушал отдых после длительных поисков. На корабле была не его епархия – там командуют моряки, и даже распоследний матрос на борту любой посудины важнее особ княжей крови. Ведь в случае чего, тянуть снасти и бороться со стихией будут они.
Теперь Ингольва и его спутницу ждал путь по морю, долгий и непростой. А это значит – соль в воздухе и на губах, бесконечный водный простор и воля богов пополам с умением капитана и его команды. И бесконечная синева, синева вверху и синева внизу, небо и вода, смыкающиеся у горизонта. Спеши не спеши, а быстрее, чем идет корабль и благоволит погода, не поспеешь, так и нечего себя изводить – говорили моряки. Ингольв праздно пялился в горизонт, размышляя о возможной погоне – преследователи, если они и будут, тоже зависят от стихии. Сколько хватало взора, вокруг сверкали бесконечно сменяющие друг друга волны.
Море Атвана, море близ Тхабата – южное, яркое. Слепящая синь, и прозелень, и лиловая густая тьма у самого борта, когда смотришь вниз, наклонившись над фальшбортом. И утонувшие в морской глубине звезды ночью – погода стояла самая чудесная, да только вот любоваться настроения особо не было. Если бы Ингольв сказал, что не любит южное море, то, пожалуй, соврал бы. Не любить море – любое – побывав в нем хоть раз, казалось невозможным, а северные берега он не видел уже слишком давно.
Но вместо того, чтобы расслабленно выдохнуть – ушли от погони! – северянин продолжал тревожно поглядывать в горизонт за кормой корабля. Капитан уверял, что идут они хорошо, а на воде следов нет, и отыскать их не будет так уж просто, но наемник, казалось, не слишком склонен был этому верить. Плавание проходило спокойно, и было бы даже несколько скучным – при других обстоятельствах. И, возможно, Ингольв бы нашел в этой скуке особое удовольствие в ином случае, но пока девушка не попала домой, о спокойном безделье нечего было и мечтать. Сама Мила же, казалось, совершенно не разделяет тревожной настороженности своего спасителя. Она отоспалась – почти полные сутки, умылась, переоделась – в мужской