ответил. Тогда я подошёл… Он был мёртв.
Дальше я слушать не стал. Поднялся и вместе с остальными выбежал на террасу.
Рено сидел на перилах, как живой, но лицо его было мертвенно-бледным. Глаза остекленели, шляпа сдвинута на затылок, а на груди – цветок ненюфара.
Доктор, увидев его, коротко бросил:
– Порок сердца. Если скакал, как сумасшедший, ничего удивительного.
Но меня больше волновало другое. Ненюфар был свежий, как будто только что сорванный.
Дальше были похороны. Смерть виконта на некоторых подействовала удручающе и они покинули нашу компанию. Наступили темные вечера. Мы с друзьями перебрались из Охотничьего дома в мой замок.
Замок, когда-то заброшенный, теперь преобразился. Уже все было в порядке. Деньги способны на чудеса – за несколько месяцев запущенное графское жилище превратилось в образец роскоши. Паутину и пыль на окнах заменили дорогие кружевные занавесы и шелковые портьеры. Паркет в зале и картинной галерее блестел так, что, проходя мимо, я иногда ловил в нем собственное отражение. Молодые гости, впрочем, предпочитали использовать его иначе: кружились в вихре воображаемых вальсов, словно призраки из прошлого.
В других комнатах полы исчезли под восточными коврами, мягкими, как утренний туман. На столах и этажерках появилась масса красивых, но абсолютно бесполезных вещей – обязательная принадлежность богатой жизни. Растения и цветы оживили стены, которые еще недавно казались частью каменного склепа. Электричество сияло от подвала до чердака, придавая замку уют, почти неуместный для этого места.
Даже старинные фамильные портреты, покрытые свежим лаком, будто ожили. Особенно выделялась красавица в платье с воротником эпохи Екатерины Медичи. Ее улыбка была такой живой, что я ловил себя на мысли: сейчас она сойдет со стены и присоединится к танцующим.
Дни летели в беззаботной суете. Бильярд, рояль, масса книг и журналов, развлечений хватало на всех. По вечерам замок сиял огнями, вина лились рекой, и гости снова начали стекаться сюда, забыв и о виконте Рено, и о загадочных письмах и дневниках.
Даже капитан Райт, человек суровый и молчаливый, перебравшись сюда, расцвел. Он оказался интересным собеседником, а его охотничьи и любовные истории могли развеселить кого угодно.
Я старался поддерживать настроение. Замок снова ожил, и вместе с ним ожили мы. Но больше всего гостей вдохновила идея устроить бал-маскарад. Придать вечеру индийский колорит – это была моя задумка. Конечно, раджой, индийским набобом, собирался стать я.
Доктор, разумеется, выбрал роль брахмана и требовал толстый золотой шнур как символ своего достоинства. Джемс решил изобразить одного из героев «Рамаяны». А вот с капитаном Райтом все оказалось сложнее.
– Ему больше всего подходит быть служителем богини Бхавани, – заметил доктор, хитро улыбаясь.
Судя по взгляду капитана, он был не против.
Замок снова наполнился оживлением: обсуждали костюмы, выписывали портных, телеграф работал на пределе. И хотя вечер еще не наступил, я чувствовал: это будет ночь, которую никто не забудет.
Впереди