сообщал:
1. …собранные мною материалы по народной словесности и диалектологии я предполагаю использовать следующим образом:
2. Составить диалект<ологический> очерк говора старожильческого казачьего населения Амурск<ой> области,
Составить словарь говора, который предполагаю сравнить с академич<еским> словарем и словарями северных губерний,
3. Приготовить к печати записанные мной песенные тексты, предпослав им очерк современного состояния песенной и обрядной традиции в казачьих селах Амурск<ой> области. Записанные мною варианты будут сличены с аналогичными сибирскими записями Богороза, Костюриной, Макаренко и др., а также и с великорусскими записями414, и, наконец,
в 4‑х, если позволит количество и качество материала, попытаюсь проследить развитие песенного творчества в Сибири, проследить как бы историю песенного пути, выяснить вопрос о существовании и устойчивости историко-эпической традиции в Сибири и т<ому> п<одобный> ряд связанных с этим вопросов415.
Позднее в «Беседах собирателя» М. К. упоминал про записанный им на Амуре в 1914 г. «интереснейший обряд празднования масленицы. Это обрядовое празднование резко выделялось среди других аналогичных обрядов своим явно кощунственным характером. Оно сопровождается действиями и песнями пародийного значения: пародии на отдельные моменты церковной службы и литургические песнопения»416.
К сожалению, судьба этой записи, как и большинства материалов, собранных во время обеих Амурских экспедиций, оказалась печальной; реализовать из намеченного удалось лишь малую часть, отразившуюся в статье «Амурская частушка» и двух небольших работах417. Подавляющее большинство записей погибло. Уезжая в мае 1918 г. из Петрограда в Томск, М. К. поместил их на хранение в сейф Государственного банка, однако вскоре все российские банки были национализированы, и, несмотря на предпринятые позднее усилия, ему так и не удалось отыскать столь ценные для него бумаги.
Менее значительная часть материалов экспедиции 1913 г. оставалась долгое время в архиве ученого. В конце 1938 г. он передал в Фольклорный архив при Фольклорной комиссии Института этнографии418 сохранившиеся у него отдельные валики с записями экспедиции 1913 г. («заговоры, песни обрядовые и не обрядовые, частушки» (8 единиц хранения)419; позднее они поступили в Фонограммархив Пушкинского Дома. «Записи на фонограф, – сообщает С. И. Красноштанов, специально изучавший эти материалы, – сделаны в хуторах Бабстовском, Биджан, Венцелево, Кукелево, станице Екатерино-Никольской. В графе „Содержание записи“ пять раз названо „песня“, далее – „текст шуточной песни“, „Песь <так!> о переселении на Амур“, два раза – „Песня свадебная“, один – „Прибаутки свадебные“, четыре раза – „Рассказ“, затем – „Рассказ об охоте“, „Рассказ о первых днях жизни на Амуре“. В конце стоят – „Причеть“ и „Былина“. Текстов фонограмм нет. Валики законсервированы, и в ближайшее время нет возможности их прослушать»