rel="nofollow" href="#n393" type="note">393.
Это свое письмо Бианки, по-видимому, отдал, вместе с ходатайством М. К., прямо в руки академика, поскольку уже на другой день, 30 ноября, возглавляемое Шахматовом Отделение русского языка и словесности на своем очередном заседании принимает решение:
…выслать по телеграфу Марку Константиновичу Азадовскому <…> двести пятьдесят рублей на поездку в Сибирь для собирания материалов по народной словесности и диалектологии в Амурском крае, о чем и просить Правление А<кадемии> Н<аук> выпискою из протокола394.
4 декабря отделение официально информирует Азадовского о принятом решении395. А 8 или 9 декабря М. К. откликается телеграммой: «Глубоко благодарен за оказанное доверие выеду по получении денег командировочного листа Азадовский»396.
Переписка с Петербургом продолжалась. Вероятно, в декабре М. К. заканчивает статью «Амурская „частушка“»397, написанную по материалам его летней поездки и содержащую приблизительно 40 текстов. «Все частушки записаны в станицах по ср<еднему> Амуру и приведены с особенностями местного говора», – указано в примечании. При всей свой краткости, газетная статья содержит ряд общих наблюдений и выводов (о природе частушки, ее бытовании в данный исторический момент, соотнесенности «сибирской» и «российской» частушки, вытеснении старой народной песни за счет частушек и др.)398.
Именно эту статью М. К. считал началом своей научной деятельности, своего рода «точкой отсчета». С «Амурской „частушки“» начинается перечень опубликованных работ в его первой библиографии399.
Задержавшись в Хабаровске до осени 1914 г., М. К. продолжает сотрудничество с «Приамурьем», причем некоторые его публикации появляются под псевдонимом или вообще без подписи. Выявить их пыталась в свое время Л. В., внимательно изучившая комплект «Приамурья» и предположившая, в частности, авторство М. К. в отношении статьи «Поэзия Огарева», появившейся – в связи со столетним юбилеем – под псевдонимом Д. Карамазовский400.
Получив из Петербурга необходимые бумаги, удостоверяющие его статус401, М. К. продолжил свою собирательскую работу. «В начале января 1914 года, укутанный в шубу, я отправился частью на лошадях по льду Амура, частью через тайгу. Знакомые у меня были, дорога была известна…» – вспоминал он через несколько лет402. Поездка оказалась на этот раз более продолжительной (она продлится два с половиной месяца). Вооруженный фонографом и фотоаппаратом, М. К. проехал от Хабаровска до Радде, останавливаясь, по его собственным словам, «почти во всех казачьих станицах»403, где жили переселенцы из Забайкалья. Его задача, как и в первую поездку, заключалась в том, чтобы отыскать среди казачьего населения Амурского края «следы эпической поэзии, записать песни исторические, лирические и обрядовые, произвести диалектологические наблюдения и собрать словарный материал»