с каждым словом всё сильнее. – Я бы погиб без вашей помощи. Если отправите меня к ближайшему караванному пути, я смогу заплатить. У меня есть немного серебра.
Внутренне он морщился от наивности собственных слов. Как будто в пустыне действовали законы городов. Как будто его серебро всё еще принадлежало ему.
Самира рассмеялась, но не очень весело. В её смехе Назир услышал не злобу, а усталость. Как у человека, объясняющего очевидное ребенку.
– У тебя «было» серебро, водяной. Теперь оно моё. Как и всё, что при тебе. В пустыне другие правила.
Она поднялась, глядя на него сверху вниз. Расстановка сил была предельно ясна.
– Ты думаешь, что спасся. Но твоя судьба всё еще висит на волоске. Пустыня не делает подарков. И мы тоже. За всё нужно платить.
Внезапно Назир ощутил знакомый холодок – тот же, что пронизывал его в храмовом совете, когда политики уклонялись от прямых ответов. Ситуация совершенно другая, но механика та же. Нужно предложить что-то ценное. Быстро.
– Я могу помочь, – сказал он, стараясь говорить увереннее, хотя его подташнивало от слабости. – Я знаю о воде, о том, как её сохранять и…
– Нет, не знаешь, – перебила Самира, и в её голосе Назир услышал не насмешку, а странную горечь, будто она оплакивала его невежество. – Иначе мы бы не нашли тебя умирающим от жажды. Твои городские умения здесь бесполезны, инженер. У нас нет кристаллов, нет водопроводов. Только песок, камни и ровно столько воды, сколько мы смогли добыть или отобрать.
Майсара сказала:
– А он хоть копать умеет? Или в храме за вас это рабы делают?
Назир почувствовал, как щеки загорелись. Не от смущения – от злости. Она принимала его за бесполезного жреца, изнеженного годами легкой жизни. Если бы она видела мозоли на его руках! Дни и ночи, проведенные в подземных коллекторах, по колено в зловонной жиже! Расчеты, требующие такой концентрации, что к концу дня болели глаза и немели пальцы!
Но они видели только рубашку из тонкой ткани и кожаные сандалии, хотя и те уже были потрепаны пустыней.
В этот момент он поклялся себе, что докажет – он не изнеженный мечтатель. Не жрец, живущий в башне из слоновой кости. Здесь его статус и знания ничего не стоили. Но он все еще мог быть полезен. Все еще мог применить свой ум.
– Я умею копать, – сказал он, пытаясь сесть, хотя каждая мышца протестовала против этого. – И работать руками. Но могу предложить больше, если дадите шанс.
Самира окинула его оценивающим взглядом.
– По крайней мере, ты не скулишь, как другие городские, которых мы находили. Это уже что-то.
К ним подошёл крепкий мужчина со шрамом, пересекающим левую щеку. Движения резкие, взгляд враждебный. В его походке было что-то от хищника – крадущаяся плавность, маскирующая готовность к насилию.
– Вот, значит, какой улов, – сказал он, разглядывая Назира, словно тот был куском мяса на прилавке. – Что будем с ним делать, Самира?
– Пока не решила, Аш-Шариф, – ответила она. – Храмовый инженер воды может быть полезен.
– Храмовик? –