на очередной приём к своему стоматологу! – предупреждаю его я, зверея с каждой секундой всё больше.
– Ну нет, Ромыч, тогда за дело отгрёб, согласен, но в следующий раз тебе прилетит в ответ, ты же меня знаешь, – скалится дьявол во плоти.
Я стреляю глазами по залу. Улыбающиеся и дрыгающиеся под музыку выпускники сейчас бесят до невозможного.
– Отгрёб, потому что поступил как мразь.
– Кто ж знал, что тебя так штырить будет из-за убогой, – насмехается надо мной он.
– Не называй её так! – стискиваю зубы до скрежета.
– Когда-то ты сам придумал это погоняло для неё, – напоминает мне ухмыляющаяся скотина.
И ведь реально так. Ляпнул однажды при одноклассниках. А они и рады подхватить были. Стрёмно вышло. Сам-то это слово в своём арсенале почти никогда в отношении Лисицыной не использовал, но вот ребята – с большим удовольствием.
– Так и будешь бесконечно мстить мне за Арсеньеву? – спрашиваю его в лоб.
Почему именно сейчас? Да сам не знаю… Наверное, моё состояние – тому причина. Либо момент настал подходящий.
Абрамов аж меняется в лице.
О да! Уж я-то знаю, как зацепить этого бездушного! Вон даже костяшки пальцев, сжимающих бокал, побелели. Про глаза вообще молчу. Если бы можно было сжечь взглядом – я бы уже превратился в труху и пепел.
– Не думай, что мне не ясны твои мотивы, – прямо заявляю я.
– При чём тут твоя шалава и Арсеньева? – цедит он.
– Шалава – твой Макар. Лисицина – не такая! Всё брехнёй оказалось. Я ещё доберусь до него и настучу по башке за небылицы.
– НЕ ТАКАЯ, – тянет Ян насмешливо. – Проверил уже, что ли? Неужто так быстро ноги раздвинула?
Я хватаю его за рубашку.
– Тихо, Беркутов, угомонись, – не моргнув и глазом, произносит спокойно. – Все они НЕ ТАКИЕ. А потом идёшь однажды мимо – и вот твоя ненаглядная с лучшим другом зажимается.
– Кретин, – резко отпускаю его, и скулы непроизвольно вспыхивают. Потому что совестно. Нехорошо тогда вышло.
– Я уже не раз объяснял тебе, КАК всё было, – устало тру висок. Голова разболелась адски. А ещё какое-то неприятное предчувствие покоя не даёт.
Случайно цепляю взглядом пёструю, рыжую шевелюру, промелькнувшую в толпе. Харитон. Она-то мне и нужна.
– Пусть в аду горит твоя Арсеньева, – зло гаркает Ян, оставляя пустой бокал на столике.
– Там она благодаря тебе уже побывала, – замечаю я мрачно.
Абрамов мою реплику никак не комментирует. Пялится в одну точку. Скулы напряжены. Выглядит как статуя сейчас. Не моргает даже.
Полагаю, ему нечего возразить. Потому что я озвучил правду.
Направляюсь в сторону Сашки, и она, завидев меня, идёт навстречу…
3
Рыжая озадаченно сводит брови.
– Лиса где? – спрашиваю, даже не поздоровавшись.
– Так я думала с тобой, – удивлённо лупится на меня своими огромными глазищами Харитонова.
– Думала она… Звони давай. Я в чёрном списке.
Харитонова, доставая из сумки телефон,