в ушах, но не от шума волн, а от неприятного ощущения внутри черепной коробки. Он проглотил несколько комков вареного риса и пару кусочков маринованной рыбы, но тут в груди поднялась внезапная волна тошноты, и его фонтаном вырвало прямо на палубу.
Рыбаки особо не удивились, просто встали и медленно отошли от Ватанабэ Ю. Другие разразились смехом, а люди вокруг совали друг другу деньги, видимо, заключили какое-то пари.
Первый помощник Ямада зашагал к Ватанабэ Ю, который выпрямился и вытер рукавом уголок рта. Во рту стало кисло, он заставил себя сглотнуть неприятный привкус, глядя на мрачную физиономию Ямады.
– Я думал, ты сможешь продержаться три дня, – процедил тот. – Из-за тебя я потерял пять тысяч йен.
– Простите, – пробормотал Ю, опустив голову и борясь с неприятным ощущением в желудке.
– Придется тебя наказать. – Ямада махнул рукой, и кто-то принес давно приготовленный набор – швабру и ведро – и поставил его перед ним. – Отныне ты драишь палубы.
– Хорошо… – Ватанабэ Ю взял ведро и швабру. – Простите, Ямада-сан, а сколько раз в день убирать?
– Да сколько хочешь, я тебя не ограничиваю, главное, чтоб я не нашел грязи. – Первый помощник достал несколько купюр и сунул их рыбаку, с которым заключил пари, затем отвернулся, не глядя больше на новичка.
В университете было не так тяжко, как на борту судна. Здесь никто не мог дать совет Ватанабэ Ю, и даже дядя сторонился племянника, боясь запятнать свою репутацию общением с незадачливым матросом. К счастью, Кэйта время от времени подсказывал, что делать и чего не делать, но и он не решался подойти слишком близко. Ю не стремился расширять круг общения, пусть народ издали наблюдает за салагой-неумехой. Он именно этого и хотел.
Ватанабэ Ю поднял еще одно ведро воды из моря и плеснул на палубу, чтобы вытереть пятно птичьего помета. Несколько чаек, парящих над головой, уже три или четыре дня летали вместе с «Кувата мару», расправив крылья и скользя против воздушных потоков, внося хоть какое-то разнообразие в монотонную жизнь. Кэйта сказал, это признак того, что суша рядом. Ватанабэ Ю спросил, что это за суша, но Кэйта вместо ответа лишь рассмеялся.
Матросов, кажется, немного взволновало появление чаек, но Ватанабэ Ю радоваться не приходилось. Присутствие птиц означало, что в любой момент на палубу мог упасть птичий помет. Если его не убрать в течение двух минут, то мимо обязательно пройдет кто-то рангом повыше Ватанабэ – то есть любой – и устроит ему выволочку.
Вытерев птичий помет, парень набрал еще одно ведро воды. Во время перерыва он облокотился о поручень и прищурился, глядя вдаль. Морская болезнь отступила, от солнечного ожога кожа на шее и плечах покраснела, а воротник неудобно топорщился. Однако от постоянного тягания ведер с водой мышцы рук обозначились четче, он сбросил вес и стал значительно худее, но сильнее.
Кто-то прошел мимо Ватанабэ Ю и протянул ему жевательную резинку. В этой скукотищи маленькая пластинка жвачки заряжала моряков бодростью, и некоторые жевали ее едва ли не круглосуточно.
Ватанабэ Ю улыбнулся