а когда он ушел, стали возмущаться и кричать: «Какое нахальство! Как он смеет! Самоучка!» Но, это, Савва, только, когда он ушел. Даже Чехов нахмурился: «Что же вы это все ему самому не сказали?» Вот такой народ писатели.
Андреева накрутила на палец локон, мимоходом скользнула взглядом по своему отражению в зеркале, и вдруг весело спросила:
– А не хотите ли, Савва Тимофеевич, пельменей отведать?
– Не откажусь. При условии, что вы, Мария Федоровна, мне компанию составите.
– Составлю, Савва Тимофеевич, составлю. Пойдемте же! – Андреева распахнула дверь в столовую и направилась туда легкой, пружинистой походкой.
«Разве что не подпрыгивает Маша, как девчонка!» – отметил про себя Морозов.
Устроились за круглым столом, уже накрытым к обеду, на котором стараниями прислуги появилось глубокое блюдо с дымящимися пельменями, посыпанными мелко нарубленной зеленью и чесноком.
Андреева наклонилась к блюду и, прикрыв глаза от удовольствия, втянула аромат.
– Голодная, похоже? – Савва застелил колени салфеткой.
– Страсть как голодна! – весело кивнула Мария Федоровна, подставляя тарелку прислуге.
– То – то я гляжу, как про пельмени заговорила, так глаза заблестели ярче, чем когда про Горького рассказывала, – с усмешкой заметил он и проткнул вилкой пельмень. Тонкое тесто растаяло во рту, уступив место сочному комочку мяса.
– Отменно. – похвалил Савва и принялся неспешно опустошать тарелку. – Очень у вас, Мария Федоровна, повар хорош. Мясо какое сочное! Телятинка?
– Телятинка. А к ней вдобавок – свинина, курятина, да булка елисеевская, – пояснила Андреева, демонстрируя неожиданную осведомленность в делах повара. – А повар действительно отменный! Умный, красивый, талантливый, – задумалась, какие бы еще достоинства назвать, но решила подвести итог. – Страсть как мне нравится! – хитро взглянула на Савву, который недоуменно поднял брови и замер с вилкой в руке. – Марией Федоровной зовут! – небрежно сказала она и звонко рассмеялась.
– Неужто сама делала? – изумился Морозов. – Ну, мастерица! Вот уж удивила!
– Да я-то что, – промокнула она губы салфеткой, бросила на стол и перешла на диван, указав Савве рукой на зеленое бархатное кресло напротив. Это ты, Савва, мастер на всяческие неожиданности.
Савва благодарно улыбнулся и бросил взгляд на каминные часы.
– Торопишься куда? – перехватила Мария Федоровна его взгляд.
– Маша, голубушка, как ни прискорбно, но мне идти пора. Встреча важная с князем Голицыным. Необычный, кстати, он человек. Пятнадцать лет изо дня в день запирается вечерами в кабинете и ведет дневник, пишет о делах общественных и семейных. Для потомков, коим наше беспокойное время может показаться интересным. И жена у него – чудесной души женщина. – Морозов снова покосился на часы. – Ну, все, не обессудь, идти мне надобно!
– Иди,