барон Конрад Дракенхаузенский и видел его из-под забрала своего сверкающего шлема, то не подал виду.
– Вперед! – снова крикнул он.
Внизу прогремел подъемный мост, и они поскакали прочь, сквозь серую пелену дождя, стуча копытами и звеня доспехами.
Прошел день, наступил вечер, баронесса со своими прислужницами сидела у пылающего камина. Все болтали и смеялись, кроме прекрасной молодой баронессы и старой Урселы, одна сидела и все прислушивалась, другая сидела, подперев подбородок ладонью, молча наблюдая за своей молодой хозяйкой.
Настала ночь, серая и холодная, и вот вдруг снаружи, за стенами замка, раздались чистые звуки горна. Молодая баронесса вздрогнула, и ее бледные щеки вспыхнули.
– Прекрасно, – сказала старая Урсела, – рыжий лис снова возвращается в свою нору, и ручаюсь, он несет в зубах жирного городского гуся; теперь у нас будет прекрасная одежда, а на твоей красивой шее появится еще одна золотая цепочка.
Молодая баронесса весело рассмеялась.
– На этот раз, – сказала она, – я предпочту нитку жемчуга, похожую на ту, что носила моя тетя и которая была у меня на шее, когда Конрад впервые увидел меня.
Они поскакали прочь, стуча копытами и звеня доспехами
Минута проходила за минутой; баронесса сидела, нервно поигрывая браслетом из золотых бусин на запястье.
– Как долго его нет, – сказала она.
– Да, – отозвалась Урсела, – но это же не дружеская беседа с родней.
Пока она говорила, в коридоре снаружи хлопнула дверь, и по каменному полу зазвенели шаги. Лязг! Лязг! Лязг!
Баронесса поднялась на ноги, ее лицо просияло. Дверь открылась; румянец радости исчез, и лицо стало бледнеть. Одной рукой она вцепилась в спинку скамьи, на которой сидела, а другую крепко прижала к боку.
В дверях стоял Одноглазый Ганс, и черная беда читалась на его лице; все смотрели на него в ожидании.
– Конрад, – прошептала наконец баронесса. – Где Конрад? Где твой хозяин? – и даже губы ее побелели, когда она говорила.
Одноглазый Ганс ничего не ответил.
В этот момент в коридоре послышались мужские голоса и шарканье ног, несущих тяжелый груз. Шаги приблизились, и Одноглазый Ганс отступил в сторону. Шестеро мужчин с трудом протиснулись в дверной проем, неся носилки, на которых лежал благородный барон Конрад. Горящий факел, вставленный в железную скобу на стене, вспыхнул ярче от потока воздуха из открытой двери, и свет упал на белое лицо и закрытые глаза, и на доспехе стало видно большое красное пятно, и это не была ржавчина.
Вдруг Урсела резко, пронзительно вскрикнула:
– Держите ее, она падает!
Это она о баронессе.
Затем старуха свирепо повернулась к Одноглазому Гансу.
– Дурак! – воскликнула она. – Зачем ты принес его сюда? Ты убил свою госпожу!
– Я не знал, – глупо сказал Одноглазый Ганс.
Глава III
Как барон пошел за шерстью, а вернулся стриженым
Но