же ученый! И занимаюсь… занимался… именно этой темой. Которой наконец-то снова занялся! За что вам большое спасибо, Антон! – чуть помолчав, Виктор Иваныч посмотрел в окно. – Чудесный какой вечер… Темнеет уже. И колокольня эта – так таинственно, мрачно…
– Почуганово. Проклятые места.
Поднявшись, молодой человек встал рядом и приоткрыл форточку… почувствовав вдруг что-то неведомое, недоброе… будто кто-то сейчас разглядывал его, словно букашку под микроскопом… С той же колокольни… Далековато, конечно… Но если в бинокль…
Черт! Что за мысли дурацкие в голову лезут? Кому мы тут нужны? Вот ведь, опьянели все-таки… да-а…
Глава 3
Санкт-Петербургская губерния.
Конец восемнадцатого века
– Барин, вставайте! Маменька кличет! Да просыпайтесь вы уже…
Антон недоуменно распахнул глаза. Его трясла какая-то абсолютно голая девица со светлыми распущенными волосами, довольно приятненькая на вид, даже красивая, но какая-то взбалмошная… Молодой человек откуда-то знал, что звали ее Агафья и была она… была она его крепостной девкой, то есть имуществом.
– Отстань, Агафья! Спать хочу.
– Вас барыня хочет видеть! А уж спорить с ней… сами знаете…
Да уж, с маменькой спорить – себе дороже выйдет, это Антон тоже откуда-то знал…
Ха! Откуда-то? Неужели… Неужели, черт возьми, получилось? И он… в этого вот… Все так, как и предупреждал Щеголев! Неужели не сон?
Вскочив с перины, Антон живенько натянул подштанники и нижнюю рубаху, после чего крикнул Агафье, чтоб помогала. Та уже успела натянуть на себя вышитую сорочку и юбку, а вот косу заплести времени-то не оставалось, делать нечего – пришлось помогать барину.
– Вот, господине, кюлоты, – девчонка протянула Антону узкие короткие штаны из синего сукна, украшенные золоченым шнуром, и принялась шустро собирать разбросанную по всей комнате одежду…
– А вот камзольчик! Повернитесь-ка… А вот чулочки… дайте-ка ножку… теперь вторую… а вот и башмаки!
Наряд дополнил кафтан – светло-голубой, с кружевами и блестящими пуговицами, с отворотами на рукавах.
– Ах, давайте-ка волосы расчешу… Пудриться уж некогда…
– Сам расчешусь… Ты, Агафья, ступай. Если кто забижать будет – только скажи! Даже – и маменька…
Крепостная, похоже, такого не ожидала – обернувшись в дверях, зарделась, поклонилась низенько:
– Благодарствую, батюшка Антон Федорович, за вашу доброту!
Хм… ишь ты – батюшка! Однако – Антон… Федорович, значит. Ну, хоть к новому имени не привыкать…
Молодой человек подошел к зеркалу, большому, от потолка до пола, в резной золоченой раме. Из зеркала на него смотрел… Он же сам и смотрел, собственною своею персоной – рослый молодец с длинными темно-русыми кудрями… правда, без модной бородки и усов, отчего выглядел куда как моложе.
Ишь ты, какой богатый наряд! В шейном платке – золотая булавка с голубоватым аквамарином – в цвет кафтана. Дюжину крепостных мужиков за камешек этот пришлось отдать… Да не жаль! На