в ней не был. Лесорубы ее подлатали, печь переложили. Молодцы! Но все равно ненавижу их, хоть они и простые работяги, где покажут, там и рубят. Но столько лесу молодого положили, сосны. Ладно, что их ругать, пошли.
Михаил догнал Муравьева.
– А-а, кто лас бил? – спросил он у Виктора.
– Да не признались. Но в три бензобака землицы насыпал. Долго их трактора здесь после этого простояли. Я здесь как разведчик был. – Муравьев остановился. – Летом свалили лес, техника пришла за ним в феврале, через болота только по зимнику можно пройти. Так я и насыпал землицы в их бензобаки и вышел на след машин. Представляешь, через железку переползали по-умному, по бревнам.
У вороньего гнезда Виктор свернул влево, в сторону выруба, по плотному березняку вышли на ту сторону леса, и по невидимой дорожке Виктор повел его между невысокими сопками к болоту. Оно было широким, с берегами, упиравшимися в другие сопки.
– Только в болото не лезь, нынче оно глубокое, воды много. Вой здесь разошелся сильно. Он по центру Ондатрового болота, Мишенька. Это я ему такое название дал. Иногда промышляю ее здесь. Шкурку нашел куда сбывать, но дед постарел, что шапки шьет, а учеников у него нет. Правнучка вроде начала у него учиться. Ну, как говорится, время придет, посмотрим, а так заработать на шкурке ондатры можно.
– А-а…
– Что? – остановился Муравьев.
Михаил показал ему на сухие деревья по тому краю выруба.
– А, Мишенька, пожар два года назад был здесь. Пожарным десантом затушили его, а то такой бы лес пропал.
– Нат, нат, – закашлялся Степнов и снова показал на сухостой.
– Что там? – снова посмотрел в ту сторону Муравьев. – Косачи? Точно, целая стая, – удивился Виктор. – Ну, у тебя и глаз, паря, как у орла. На той стороне у них ток, но к нему не подобраться нынче, болото топкое. Хотя они, так как там мокро, воды много, могут и к избе нашей приблизиться. Я другого боюсь, хоть бы изба наша осталась. Пошли.
– А-а. – И ткнул на шапку, которую Муравьев снял с куста шиповника.
– Тебе отдать ее?
– Нат, над, дома эта.
– Думаешь, этот мужик мог забраться в избу?
– Та, та.
– Ну а кто ему запрещает, Мишенька? Посмотрим, что за человек. Изба лесная – не городская квартира. Она построена для лесных людей. А хозяина, построившего ее, уже на нашем свете нет. Вот такие, паря, дела.
Муравьев преобразился прямо на глазах. Его глаза уже не бегают по сторонам, стал спокоен, в его тихом голосе чувствуется неимоверная силища.
Огромное черное рогатое, как лось, дерево, стоявшее на краю выруба, было видно издалека. Оно намного было выше молодых берез, растущих на вырубе, сосняка, вставшего плечом к плечу, чтобы не пропустить в свой бор осину с березой, пытающуюся своей ордой подчинить себе все лежащие вокруг земли.
Виктор сказал, что это многовековой кедр, молния его лет двадцать назад сожгла. И сейчас для них это – главный ориентир. Именно под ним находится тропка к избе. От рогача до неё шагов пятьдесят будет. А хозяин, построивший