бурный протест, не желая отдавать себя под власть французов. Этим и воспользовался Максимилиан Габсбург, женившись на Марии и став, таким образом, хозяином владений покойного герцога.
– Любопытная получилась бы пара, не выйди на сцену сын императора Фридриха, этот самый Максимилиан: невесте двадцать, а жениху всего семь лет; целое десятилетие пройдет, прежде чем он приступит к выполнению супружеских обязанностей. Твой отец не подумал о том, что будет делать будущая сноха все эти десять лет? Терпеливо ждать, когда юнец созреет для «работы»? Как бы не так! Она стала бы заводить себе любовников, время от времени меняя их. Не берусь утверждать, что ей не удалось бы при этом зачать дитя. Хорош же окажется супруг, который, будучи еще мальчиком, уже станет рогоносцем. Что же удивительного – Марию, как и всякую другую, не лепили из глины и не вырезали из камня.
– Тем не менее король сам предложил такой брак. Вряд ли при этом его могла остановить предполагавшаяся безнравственность его воистину золотой невестки.
– Догадываюсь, ты поступила бы так же.
Решительный, твердый ответ удивил всадницу в светло-зеленом сюрко:
– Увеличить владения короны за счет земель усопшего свата – перед этим меркнет всё. Но, как и отец, я пробила бы отступление: во-первых, избегая ссоры с императором, во-вторых, не желая новой войны с бургундцами, к которой приведет столь опрометчивый шаг.
Катрин задержала на подруге детства взгляд, полный восхищения:
– Порой я недоумеваю, Анна, отчего ты родилась женщиной, а не мужчиной; случись так, отец чувствовал бы себя счастливым: достойному наследнику престола было бы уже двадцать два года, и королю не пришлось бы ломать голову над тем, кого назначить регентом. Не удивлюсь, если он остановит свой выбор на тебе.
– И я продолжу дело отца, коли Богу будет угодно в скором времени прибрать его душу к себе. Как и он, я не большая охотница до балов и развлечений, меня не увлекают наряды, болтовня двора и мелкие любовные интрижки. Я буду идти к великой цели, которую поставил перед собой король Франции: собрать королевство в кулак, заставив пальцы подчиняться руке, а не играть партию какую кому вздумается. Отец упорно собирал эти пальцы, подрезал им кожу, если они не желали повиноваться. Он продолжил дело Филиппа Августа, стремясь вознестись в своем могуществе над всеми странами Европы, и я пойду на всё, дабы он с высоты небес глядел на меня с улыбкой, довольный мною.
Катрин скривила губы в гримасе сомнения:
– Твой отец – и это замечаю не только я – не желает допустить к власти Орлеанов, боясь краха созданной им империи; какой же подарок преподносит ему в это время его дочь? Влюбляется в злейшего врага короны! Гоже ли это ей?
Анна помрачнела, опустив взор:
– Увы! Любовь моя безответна, Катрин, и это приводит меня в отчаяние. Герцог совсем не смотрит в мою сторону, а когда нам случается заговорить, он отделывается одной-двумя фразами и торопится уйти…
Катрин презрительно фыркнула:
– И куда же? К очередной любовнице!