нос, уточнил:
– Так що, воны дэрьмо у рот бралы? Тю на них! Цэ ж ще допэтрыты трэба!
– Вот! – нравоучительно заметил Иосиф Дитрихович. – Выходит, в средние века люди знали, что мы существа брезгливые и чистоплотные. Мне иногда кажется, что и запрет на бани был введен, чтобы лишить нас крови. Они хорошо понимали, что наш брат от грязи если и не дохнет, то болеет. И следовательно, пить кровь из такого смердящего источника ни один уважающий себя вампир не будет. Ваша реакция это подтверждает. Но, – он многозначительно поднял палец, – эти несчастные не знали, что охотились на них не цивилизованные вампиры, а дикие особи, не прошедшие обучения и растерявшие все знания. Ну, и упырей нельзя сбрасывать со счетов, а против них не поможет и ванна испражнений. Дикий их просто стряхнет, а упырь не заметит…
Он не успел закончить. Полог палатки отдернули, и фельдшер сообщил, что привезли новых раненых.
– Все, господа, – вставая, сказал Иосиф Дитрихович, – на сегодня закончим. Дашенька, пойдемте. Кузьма Ильич, сортировка уже началась? – спросил он, выходя из палатки.
– Конечно, господин доктор, щас всех обработаем, а там и за дело можно. Операционные готовы. Да и подводы за ранеными подошли, ждут.
– Вот ведь голова, – с легким удивлением заявил Кошка, восторженно глядя вслед Гольдберу, – и не скажешь, что вампир.
– А сам-то, – ехидно поддразнил я.
Кошка скромно потупился. Выйдя из палатки, мы увидели, как разгружают раненых, и не сговариваясь отправились помогать. Слишком много оказалось тяжелых и слишком мало санитаров. Нашу помощь приняли с безмолвной благодарностью. И это было гораздо более ценно, чем неискренние речи высших чинов.
Освободившись, мы разошлись каждый по своим делам: Кошка заторопился на рандеву с противником, а я отправился к учителю – его мысленный зов звучал с четвертого бастиона, – благо госпиталь Гольдбера располагался неподалеку. Как выяснилось, нужна была срочная помощь в восстановлении редутов. Эдуард Иванович мобилизовывал всех кого мог, чтобы по ночам устранять ущерб, причиненный бомбардировками. Измотанные боями раненые полуголодные солдаты и местные жители беспрекословно подчинялись его требованиям. Они прекрасно понимали, что каждое новое укрепление – это их жизнь. Но встречались и такие, кто не желал признавать правоту Тотлебена. Этим грешили в основном офицеры. Особенно те, кто не имел систематического образования, а чин получил за выслугу лет, пройдя легкий экзамен[13]. Они ни в какую не желали понимать доводы Тотлебена.
Вот и сейчас, укладывая в штабеля мешки с песком, я слушал возмущенные крики какого-то майора, который требовал немедленно прекратить ночные работы.
– Вполне достаточно одной линии окопов! – разорялся этот умник, не понимая, что именно такая глубоко эшелонированная оборона помогает нам удерживать позиции, и не замечая мрачных взглядов, которые на него бросали солдаты, таскавшие камни. – К чему эти ваши изыски, господин инженер-полковник?! Вы не понимаете, как все устали?! Если вы не хотите прислушаться к моим