– это центр Черного моря. А турки сидят на проливах. Это сейчас они так сговорчивы, после Чесмы[15] и Калиакрии[16]. А когда-то англичан к проливам на пушечный выстрел не подпускали. Вот и получается, что, победив турок, Суворов открыл путь европейцам в наше море. А это такие обжоры – им палец покажи, а они уже руку по плечо оттяпали. Теперь им Черное море целиком нужно. Уж больно кусочек лакомый. А оно ведь не зря в старину Русским называлось. Еще до турок, между прочим. Во-вторых: деньги, Петр Львович, очень большие деньги. Даже не тыщи, а мильены. Единственная страна в мире была, наша – которая в долг у Ротшильдов не брала и богатств их не пополняла. А теперь вот берем. И уже этого достаточно для них, чтобы войну продлевать. Теперь каждый наш выстрел им в копилку рублем ложится. Ну а «в-третьих» появилось совсем недавно. Пароход «Принц» помните?
– Это который в Балаклаве утонул? – уточнил я.
– Именно. На нем, говорят, вся войсковая казна была. Так что, пока они ее не достанут или не отвоюют, будут убивать и своих и чужих. Так-то, Петя, войны просто так не начинаются и не кончаются. У каждой войны своя цель есть. И выиграна война только тогда, когда ее цели достигнуты.
И вот теперь, ответив на мой вопрос, Тотлебен предложил нам испить кофею и перекусить. Ушли от него мы уже под утро. Голова у меня гудела от впечатлений и обилия информации.
– А сколько ему лет? – не удержавшись, спросил я у полковника.
– Люди столько не живут, – усмехнувшись, ответил он.
– А вам? – окончательно обнаглел я.
– Очень много, – ответил учитель, – даже, наверное, слишком…
И я почувствовал, нет, увидел. Сперва смутные, а потом все более четкие воспоминания…
Бронзовые гривастые шлемы, люди в медных кирасах и металлических юбочках. Мощный крик, вырвавшийся из тысяч глоток, слитный шаг фаланги, от которого сотряслась земля…
Видение заволокла мутная пелена, и я почувствовал, что учитель немного зол и смущен своей слабостью. Он еще не был готов рассказать мне все.
– Всему свое время, Петя, – тихо произнес он, – потом все узнаете…
Глава 5
…В конце ноября произошло знаменательное событие. Оказывается, о подвиге нашей Даши узнали в Петербурге, в том числе и лично государь. Император сперва не поверил, что дочь простого матроса, пусть и героически погибшего при Синопском сражении, оказалась способной на столь великий поступок. Я только пожал плечами. Это недоверие показывало только одно: высшее общество не хотело признавать в обычных людях талантов и отваги, кои аристократы почитали исключительно своей привилегией. Но письмо от сыновей Михаила и Николая развеяло его сомнения. Великие князья весьма подробно описали все, что совершила сия простая девица, и император растрогался. Его восхищение зашло так далеко, что он изволил пожаловать ей золотую медаль с надписью: «За усердие» на Владимирской ленте для ношения на груди и пятьсот рублей серебром. Медаль была отлита специально для Даши в единственном экземпляре. Кроме того было объявлено,