явлений, учреждений как относительных, преходящих и в выяснении причин их превращения из общественно полезных в общественно вредные, приносящие зло при определенных исторических условиях.
Это было, по сути дела, программное заявление о путях дальнейшего развития политической экономии как науки, реализованное В. Рошером (и другими сторонниками данной школы) в ходе его научных исследований. Так, определяя предмет этой науки, он писал: «Под политической экономией, под наукой о народном хозяйстве разумеем мы учение о законах развития хозяйства, хозяйственной жизни народа (философия истории народного хозяйства по Мангольдту). Она, как и все другие науки о жизни народа, с одной стороны, находится в тесной связи с исследованием отдельного человека, с другой стороны, она распространяет свое исследование на целое человечество»[156].
Итак, отвергая теоретический анализ, В. Рошер видит в политической экономии науку о народном хозяйстве, о хозяйственной жизни народа. При этом само народное хозяйство рассматривается как нечто данное, вневременное явление, лишенное какой бы то ни было социальной специфики. Саркастически высмеивая подобное определение политэкономии, Р. Люксембург отмечала: «Ясно ли… что такое политическая экономия? Это, видите ли, наука о народном хозяйстве… Что такое роговые очки? Очки в роговой оправе. Что такое вьючный осел? Осел, на которого навьючивают тяжести. Поистине весьма простой способ разъяснения… смысла сложных слов. Плохо только то, что тот, кто до того не понимал смысла этих слов, не поумнеет от передачи этих слов в другой расстановке»[157].
Указывая на значимость исторического метода в политико-экономическом исследовании, В. Рошер фактически сводил его к хозяйственно-отраслевому подходу, посредством которого давалось описание внешних форм четырех хозяйственных периодов в развитии общества: охотничье-рыболовного, пастушеского, земледельческого, земледельческо-промышленного[158]. Особое внимание он уделял проблеме взаимоотношения между земледелием и промышленностью. Однако его взгляды по данной проблеме противоречивы. С одной стороны, В. Рошер отмечал, что земледелие играет особую роль в хозяйственной жизни. «Продукты земледелия в общем итоге гораздо необходимее, чем произведения промышленности, так что относительно сбыта их нечего опасаться моды, тем более что он надолго определяется самим предложением. Потому выходить за пределы этого основного положения промышленность может только в таких государствах, которые вмещают в себе лишь часть своего народа, а иначе такое чрезмерное развитие промышленности будет источником не только скоропреходящего блеска, но и постоянной внешней и внутренней опасности»[159].
С другой стороны, рассматривая политическую экономию как составную часть общей науки о культуре, В. Рошер подчеркивал, что на высших ступенях цивилизации решающую роль в хозяйственной жизни начинает играть промышленность.