есть ли у меня на то основания), что все телефонные разговоры, ведущиеся из министерства, а может быть, и из этой квартиры, где-то записываются. Признаюсь, не хочу даже знать, где именно. Вы будете смеяться, но сегодня вечером я зашел в один из кинотеатров на Бульварах только затем, чтобы выйти через другую дверь. Еще и два такси сменил. И все равно я не смог бы поклясться, что за этой квартирой не ведется слежка.
– Я по пути сюда никого не заметил.
Теперь Мегрэ чувствовал что-то наподобие жалости. До сих пор Пуан старался говорить равнодушно, но чем ближе он подходил к сути дела, тем больше волновался, мялся, не решался сказать главное, будто боялся, что комиссар составит о нем неверное мнение.
– Мы перерыли все архивы министерства. Не могу описать, какое количество никому не нужных и десятки лет назад забытых бумаг мы обнаружили. Президент названивал по два раза на дню, интересовался, как идут дела. Кажется, он мне не доверяет. Затем были предприняты поиски и в Школе мостов и дорог. Тоже без всякого результата. До вчерашнего дня.
Мегрэ не удержался и спросил, будто речь шла о концовке увлекательного романа:
– Что? Отчет Калама был найден?
– Скажем так, мы нашли то, что вполне могло быть отчетом Калама.
– Где?
– На чердаке Школы.
– Профессор?
– Смотритель. Вчера, в полдень, мне передали записку, что на прием пришел некий Пикемаль, о котором я никогда ничего не слышал. На записке карандашом было приписано: «По поводу отчета Калама». Я велел немедленно пригласить его к себе. Предварительно попросил выйти из кабинета свою секретаршу, мадемуазель Бланш, хотя доверяю ей всецело, ибо она работает на меня больше двадцати лет, еще со времен Ла‑Рош-сюр‑Йона, когда я был обычным адвокатом. Скоро вы убедитесь, что это немаловажная деталь. Моего личного помощника, главы кабинета, в помещении тоже не было. Я остался один на один с человеком средних лет, который вошел и встал посреди комнаты, не говоря ни слова. Под мышкой он держал пакет, завернутый в серую бумагу.
«Господин Пикемаль?» – спросил я немного встревоженно, так как на секунду мне показалось, что имею дело с сумасшедшим. Он кивнул. «Присаживайтесь, пожалуйста». – «Не вижу смысла». Поверьте, в глазах его не было ни тени симпатии. Он спросил почти грубо: «Это вы министр?» – «Да». – «Я являюсь смотрителем Национальной школы мостов и дорог». Он сделал два шага вперед, протянул мне пакет и добавил: «Вскройте. И дайте мне расписку в получении». В пакете содержался документ объемом приблизительно сорок страниц, явно машинописная копия, полученная через копирку. Заглавие гласило: «Отчет по вопросу о строительстве санатория в так называемом Клерфоне, в Верхней Савойе». Подписи от руки не было, но на последней странице было напечатано имя Жюльена Калама и дата. Пикемаль по-прежнему стоял посреди кабинета и все повторял: «Расписку дайте». Я быстро, от руки, набросал ему расписку. Он сложил