конечно! Утром я всегда свободна, за редким исключением.
Так началась их совместная работа над книгой. Раз или два в неделю, в зависимости от наличия свободного времени у Франческо, Джессика, как солнечный свет, озаряла его офис своим появлением. Интересно, что он посвящал написанию книги почти каждый вечер. Некий неведомый стимул заставлял его работать над книгой. Он это относил к желанию достичь цели и сделать к концу сезона подарок англоговорящим фанатам. Он привык ставить цели и достигать их, а процесс работы с Джессикой был очень конструктивным и четким, без лишних деталей, поэтому он ни разу не пожалел о принятом решении. Первые несколько глав английского текста, отредактированного Джессикой, он отправлял знакомому англоязычному писателю, мнению которого доверял. Но тот неизменно говорил, что написано очень хорошо. Поэтому через некоторое время Франческо полностью доверился Джессике, решив, что вышлет писателю на проверку всю книгу перед публикацией.
Но стимулом была не только поставленная цель. Стимулом была и сама Джессика. Ему определенно нравилась эта девушка. Нет, он по-прежнему не собирался заводить с ней роман, но она оказалась очень простой в общении, веселой и жизнерадостной. В ней удивительно сочетались молодость и мудрость, серьезность и чувство юмора, сдержанность и в то же время искреннее проявление чувств. При этом ни разу она не кокетничала с ним, и не было никакого намека, что она хотела бы перейти на другие отношения.
Такое поведение явилось чем-то новым для Франческо. Он прекрасно отдавал себе отчет в том, что любая другая девушка давно предприняла бы попытки сблизиться с ним. Они же работали уже около двух месяцев, а она, входя, произносила свое радостное «чао», сопровождаемое солнечной улыбкой, а уходя, беззаботно махала ему рукой и выскальзывала за дверь, унося с собой немного света.
Он часто думал о ней. Между ними завязалась дружба, хотя он не верил в дружбу между мужчиной и женщиной в целом и в дружбу его лично с какой-либо женщиной в частности и по-прежнему ждал развязки. И по мере этого ожидания они все больше сближались. Они работали, они шутили, они смеялись. Уточняя детали текста, она часто спрашивала у него немного больше того, о чем было написано в книге, и все чаще – о его эмоциях и ощущениях. А после воскресного тура она просила рассказать его о впечатлениях от сыгранного матча. И он вдруг поймал себя на мысли, что обсуждает с ней не сухие факты футбола или прошедшей игры, а говорит о своих чувствах и ощущениях. Он никогда этого не делал прежде, разве что в далеком детстве, когда эмоции выплескивались, как у любого нормального ребенка. Но в своей взрослой жизни он никогда не говорил ни с кем о своих переживаниях и мыслях. В этом он был совершенно не похож на типичного итальянца.
Типичные итальянцы очень эмоциональны и открыты и, не задумываясь, проявляют свои душевные порывы словами, жестами и красноречивым выражением лица. В итальянском языке огромнейшее количество вводных слов и аллегорических оборотов, которые позволяют