мэром. Любой сельский учитель назначается исключительно из столичного департамента.
Когда вышло в свет третье издание «Самоуправления», Васильчиков там напомнил, что недавно прошедшая Франко-прусская война, завершившаяся катастрофой для Парижа, продемонстрировала всей Европе коррумпированность, неэффективность полицейско-административного централизма, игнорировавшего нужды реального местного самоуправления Франции.
Объединенная Бисмарком Германия, по Васильчикову, с одной стороны, стремится внедрить основы реального местного самоуправления, а с другой – слишком опутана правилами различных сословных союзов на местах, особенно тут сказывается и влияние милитаризованной партии прусских юнкеров, настолько же современно проворных в военном деле, насколько и неуклюже старомодных в делах общественного самоуправления.
Сословностью (standische Verfassung) пронизаны и опутаны основы германского самоуправления. К участию в самоуправлении здесь призываются не обыватели, как во Франции, не приходы и графства, как в Англии, но сословия: крестьяне – бауэры, горожане – бюргеры, помещики – юнкеры. Здесь у каждого сословия есть свое представительство и свое управление. В собрании представители сословий не смешиваются, их голоса подсчитываются особо. При такой организации в немецких окружных и областных собраниях неравный подсчет голосов по сословному принципу отдает явное преимущество дворянству. Васильчиков приводит характерную статистику: в 1867 г. из 5968 голосов местного самоуправления в собраниях Германии 4810 голосов принадлежало дворянству, 523 – горожанам, 635 – крестьянам. Эта многосложная самоуправленческая система объединяется сверху бюрократической инстанцией ландратов, назначаемых прусской короной. Таким образом, в организации местного самоуправления заложено коренное противоречие между реальным, пусть и сословно традиционным, самоуправлением снизу и его бюрократическим контролем сверху. Разрешается, по мнению Васильчикова, это противоречие специфическим духом прусской бюрократии, которая, в отличие от французской и тем более русской, выделяется в лучшую сторону своей образованностью и эффективностью. Поэтому, заключает Васильчиков: «Германский общественный организм силен внутренним своим духом, разумом не законодательства, а людей, приводящих закон в действие».[28]
А каковы же особенности российского самоуправления на фоне этих трех стран? Васильчиков полагает, что в самом слове «земство» заключается глубокий смысл, объясняющий основы исторической самоорганизации местного населения. Суть этого слова заключается в том, что «оно относится к представительству не народа, а земли».[29] Это первая коренная черта земской организации.
Обращаясь к языку еще древнерусских летописей, Васильчиков отмечает: «С первых слов нашей исторической жизни на первый план выступает земля; она велика и обильна, говорят послы новгородские в 862 г., и с того времени до новейших слова земля, земство, земские чины и