align="center">
Глава 3. В Петербурге
– Не велено пущать! – Никита был неприступен. – Барин Александр Сергеевич с супружницей своей Натальей Николаевной почивать изволят.
– Да час-то который, Никитушка, обед уж, поди, а ты – почивать, – проситель излучал доброту и ласку.
– С дороги оне, уставши, – твердил свое камердинер, – завтра извольте быть…
– Дак ты доложи барину только имя мое, Никита, – молитвенно прижал руки к груди проситель, – он тотчас меня и примет…
– Не могу знать! Сказано не пущать, вот и не пущаю. Извольте завтра…
Недовольный только рукой махнул и пошел восвояси.
А в нумерах, где поселилась молодая чета, уже вторые сутки стояла тишина. Утомленные дорогой молодые люди спали в объятиях друг друга. Но сон их часто прерывался, стоило кому-то шевельнуться и поменять позу, тут же другой просыпался, и начинались ласки, поцелуи…
Временами, высунувшись из спальни с полотенцем на шее, Александр звал Никиту.
– Принеси, брат, из ресторации еды и шампанского.
Выполняя приказ, камердинер жаловался:
– Народ ходит, беспокоят. Принять просят, а я всех гоню.
– Вот и умница! И гони дальше! Всех в шею! – смеясь, Пушкин захлопывал дверь…
Уставший отбиваться, слегка взлохмаченный Никита Козлов был вызван к барину. Молодожены чинно сидели за чайным столом и пили чай.
– Кто там шумит, Никитушка? – поверх белоснежной рубашки со стоячим накрахмаленным воротником, жестким и тугим (в шутку его называли по-немецки «vatermorder» – «отцеубийца»), Пушкин повязал на шею галстук бантом, а концы заправил под мягкий серый жилет и был готов к полуофициальному приему.
Мужскую моду на протяжении XIX века диктует преимущественно Англия. Мужской костюм пушкинских времен приобрел большую строгость и мужественность по сравнению с XVIII столетием.
Наташа, одетая просто, но изящно, в белое платье из тончайшего муслина с завышенной линией талии, большим декольте и узким коротким рукавом, выглядела несколько смущенной, слегка утомленной, но прекрасной…
«В нынешнем костюме, – писал в то время журнал “Московский Меркурий”, – за главным почитается обрисование форм. Если у женщины не видно сложения ног от башмаков до туловища, то говорят, что она не умеет одеваться…»
Мужчины-современники находили эту моду «недурной»: «…и право, на молодых женщинах и девицах все было так чисто, просто и свежо. Они были в полупрозрачных платьях, кои плотно обхватывали гибкий стан и верно обрисовывали прелестные формы».
– Александр Сергеевич, там цельная делегация к вам, и дамы, и господа… Представлялись, да рази всех упомнишь, – силясь воскресить в памяти хоть одну фамилию, Никита беспомощно махнул рукой:
– Приглашать, али как?
– А сколько их? – Пушкин расхохотался.
– Да, поди, пятеро!
– Проси! – Поэт порывисто вскочил. – Да прикажи стол сервировать персон на двенадцать… Чаю и шампанского!
И