а потом
Старинными трехстишьями[55], в которых
Загадка слово каждое, ответил:
«Здесь – дождь, там – солнце. Радуга над нами.
Мудрее станет юноша с годами.
Ум старца угасает, словно пламя.
Здесь – дождь, там – солнце. Радуга и лето.
Та правда – мне, тебе же – правда эта.
Твоя – в одеждах, а моя – раздета.
Здесь – дождь, там – солнце. Ярок небосклон.
Где тот, кто знает явь и знает сон?
Из бездны в бездну переходит он».
И хоть меня загадками своими
Разгневал Мерлин, можешь ты без страха
Отдать Артуру дочь свою, Гиньевру.
Поверь, король, великие поэты
Когда-нибудь Артура воспоют.
И темные преданья старины
Войдут, звеня, в сердца людей грядущих,
И эхо старой повести в часы
Их отдыха вечернею порою
Напомнит им о Короле Артуре.
Ну, а еще поклялся Мерлин мне —
И в этом не было ни тени шутки —
Что ежели Артур и будет ранен,
Он не умрет[56], а лишь уйдет, чтоб снова
Потом прийти. И будет усмирять
Языческие рати до тех пор,
Пока они, как и его народ,
Не назовут его своим монархом».
Обрадован ее словами был
Король Леодогран, и все же мысль:
«Что должен я ответить? Да иль нет?» —
Его не покидала. С думой этой
Он сну предался, и во сне увидел
За дальними полями холм высокий.
Его вершина пряталась в тумане,
И там – в тумане – призрак короля
То возникал, то исчезал. А ниже
Меч из холма поднялся, и олень
Упал, и в страхе стадо побежало.
Взметнулось к небу пламя. Вся земля —
От холма до стогов – покрылась вдруг
Клубами дыма, что, гонимы ветром,
Ползли к вершине и, в туман вливаясь,
Его сгущали. Призрак короля
Кричал порою что-то. Тут и там
Стояли люди. Кое-кто из них
Указывал на короля, другие,
Которых жгло и убивало пламя,
Вопили злобно: «Нам ты не король!
Ты – Утеру не сын. Ты – самозванец!»
И вдруг мгновенно изменился сон:
Туман рассеялся, растаял холм.
И лишь Король, увенчанный короной,
Остался в небесах… И в тот же миг
Леодогран проснулся и отправил
Трех королевских рыцарей младых,
Чьи имена Ульфиус, и Брастиас,
И Бедивер, к Артуру, молвив: «Да!»
Артур, известье получив, послал
Воителя, которого любил
И чтил безмерно, сэра Ланселота,
За королевой. Сам же у ворот
Стал, провожая рыцаря в дорогу.
И Ланселот исчез среди цветов
Весенних – был тогда конец апреля, —
И появился вновь среди цветов
В прекрасном мае, и уже с Гиньеврой.
И тем же утром перед алтарем
Святым его преосвященство Дабрик
Артура и Гиньевру обвенчал.
И радовались вместе с королем
Сему