себя так, будто он президент большого государства и не зависит от Путина.
– Но Батька же сделал много хорошего для белорусов. Этого нельзя отрицать. Какое-то более или менее есть же у вас равенство. Он, маневрируя между Европой и Россией, добивается каких-то поблажек для народа своего, – скидок на нефть, газ, железо.
– Это – да.
– Это же стиль государственного деятеля!
– Но он остановил время. Оно не движется никуда.
– А вам бы хотелось олигархов и чтоб они вывезли все деньги в Панаму? Было б лучше?
– Да тут особо и денег нет.
– А было б хорошо, если б он передал Березовскому всю вашу экономику в управление? Борис Абрамыч очень хотел тут у вас что-то получить…
– А знаете, что мне Березовский говорил? Когда я получала премию «Триумф»? Он тогда подсел ко мне за столик – а там еще были Жванецкий и Вознесенский, – и мы немного поговорили. Я его спросила: «А чего это вы вот так заигрываете с Лукашенкой?» И он ответил: «Светлана, я хочу вам сказать вот что. Я знаю всех главных политиков на постсоветском пространстве, – а Батька тогда только второй год был, – так вот это один из самых талантливых». Я ему не поверила тогда. Но вот прошло 20 лет, есть о чем задуматься… А мы же тогда смеялись над ним: колхозник! Политическое животное! Я все время помнила эти слова Березовского…
– Вот так часто мы считаем себя умными, а потом оказывается…
– Старый спор: писатель – это передатчик или ретранслятор? Одни говорят, что они придумывают и записывают придуманное, а другие уверяют что у них само пишется, приходят откуда-то мысли и переходят на бумагу…
– Ничего само не пишется. Насчет трансляции могу только сказать, что я не могу себя транслировать бесконечно. (Это про интервью и выступления, которые после присуждения ей «Нобеля» идут бесконечно и давно ее утомили. – И. С.)
– Ну вы, наверно, таки ретранслятор, – вы ж даете людям сказать, передаете нам их слова. Пропустив их через свою редактуру.
– Да, даю сказать тем людям, которых никогда не слушали. Я ищу ответы на вопросы, которые меня интересуют. Мне самой хочется понять какие-то вещи. И то, что я поняла, то, к чему я пришла, – я высказываю через посредство вот такой формы. Как это назвать? Даже не знаю как. Ретранслятор? Я не очень задумываюсь о таких вещах. Для меня важен сам процесс познания как такового.
– А вы могли бы искать ответы на свои вопросы, познавать мир, людей – и не транслировать это? Чисто для себя? Ни с кем не делиться?
– У меня же профессия. Это наша с вами профессия… Я ничего другого делать не могу. А вот вы – могли бы говорить с людьми и не писать?
– Не знаю. Не пробовал. Вот я часто задаю себе вопрос: если бы мне платили зарплату, как депутату Госдумы, и мне не надо было зарабатывать на хлеб, то что б я делал? Возможно, просто лежал бы на диване…
– Я бы все равно писала.
– Вы – да. Вы давно уж получили кучу премий и денег, но пишете. А я? Пока ответа нет. И вот у вас появилось еще больше свободы. Вы можете теперь