еще тогда, благодаря папе, веру какую-то. (Отец ее был убежденный коммунист. – И. С.)
– Если б вы тогда сделали такую книгу, более откровенную, – то вас еще меньше бы поняли, в то время.
– Да, тогда бы – не поняли.
– Я все думаю про новую откровенность. Помните, ваш коллега Гюнтер Грасс признался – после получения «Нобеля», – что в войну служил в СС. А в молодости он себе такого не мог позволить – сделать такое признание. Я жду, что и у вас будет какой-то coming out, теперь, когда все позволено!
– Нет. Ничего не будет. Это неинтересно.
– Бывает, что кто-то из великих пишет: «Я знаю, что делать!» И учит народы, ну вот как Томас Манн или академик Сахаров. В таких случаях вспоминается Гумилев, который просил жену Аню пристрелить его, когда он начнет пасти народы. Вот, например, Владимир Сунгоркин. Главный редактор «Комсомольской правды». Он говорит либеральным журналистам: «Ах вы умные? Вы учите русский народ? А я не учу! Я даю ему то, что он хочет, гляньте на тиражи моей газеты. Посмотри на себя – ты хочешь учить русский народ? У меня нет такой амбиции, я себя таким умным не считаю». И вот Путин тоже, значит, лучше знает народ? Вон у него какой рейтинг. И Кадыров лучше знает? И Батька?
– Вот Батька говорит: «Я должен делать то, чего хочет народ, но быть чуть впереди». Они, значит, знают народ лучше, чем мы. К сожалению. Но мне больше нравится все-таки Вацлав Гавел.
– Так у него другой народ.
– И тем не менее – если бы не Гавел, то между Чехией и Словакией могли быть проблемы. Когда они разделялись.
– Но в 68-м они сопротивлялись. Не боялись советских танков. Я знавал одного чеха с пороховыми синими такими крапинами на лице, он пацаном пытался жечь русские танки. Это чехи. Но может ли наш народ понять и принять Андрея Сахарова?
– Или наш народ – Алеся Адамовича? Даже Горбачев, и то чужестранцем был.
– Так что же получается? Мы такие умные, что беремся учить свои народы?
– Я не ставлю такой сознательной цели – учить народы. Но все-таки не думаю, что должна идти на поводу у масс. Я так не думаю! Надо быть чуть-чуть впереди – насколько можешь. Все-таки я хочу сказать о том, что мир сложный. Человек – это более сложное существо, чем нам пытались внушить. Разве это называется – учить? Что ж мы – должны быть толпой? Разве мы должны разделять суеверия века? Я не считаю так…
– Вот я вас и спрашиваю, как простой журналист у вас, признанной мировой знаменитости: «Что делать? Кого и как учить?»
– Элита должна быть элитой. Должна делать свое дело.
– А кто назначает людей в элиту?
– Никто не назначает. Просто появляются люди, которые что-то новое нам могут сказать. Не наметить пути – эти слова не работают, но какие-то новые смыслы обнаружить. Ко мне иногда подходят люди, задают вопросы, признаются, что им нужен кто-то, чтоб он говорил с ними. Я не думаю, что я должна стать толпой. Я не говорю, что я великий человек, но писать – это все-таки немного просветительство. Давайте остановимся