Ольга продолжила экзекуцию.
– Мы – школьные друзья Ольги, – объяснил Лёня их появление в квартире.
Валентин равнодушно кивнул, прислушиваясь, то ли к песне, то ли к крикам, доносящимся из соседней комнаты, и выпил. Песня закончилась.
– Можно ещё раз её поставить? – спросил Саша, направляясь к радиоле.
– Я сам, – сказал Валентин, предупреждая Сашу, чтобы он, не дай Бог, чего – нибудь там тронул. – Эта машина не любит чужих рук.
Радиола представляла собой сооружение из трёх блоков, накрытых большими прозрачными колпаками, под которыми были видны большие вакуумные лампы усилителя с бронзовыми охлаждающими радиаторами, причудливая архитектура движущихся колёсиков, тяг и переключателей проигрывателя, напоминающая шедевры восемнадцатого века – Золотого века механики. Валентин произвёл сложную манипуляцию, и в комнате снова зазвучала полюбившаяся Саше мелодия.
– Как называется эта вещь? – спросил он Валентина.
– «Я выхожу замуж в следующий понедельник», – терпеливо пояснил Валентин.
Лёня в это время попытался передвинуть стол, за которым они пили на середину комнаты.
– Не трогай его! – крикнул Валентин, и Лёня испуганно замер, держась за стол, как будто тот собирался улететь. – У него три ноги, он поэтому и стоит в углу.
Лёня заглянул под стол и убедился, что Валентин не солгал, четвёртый угол стола опирался на стопку краеугольных книг, составлявших идеологический, теоретический и духовный фундамент советской власти – трёхтомник Ленина, серый кирпич «Истории КПСС», антология «Молодость моя – комсомол», труды Циолковского, Мичурина и учебник физики Пёрышкина и Крауклиса.
Из-за двери опять появилась девушка, и вид её был ужасен, растрёпанные волосы не могли скрыть набухающий синяк под глазом, правый рукав платья был почти оторван и едва держался на трёх нитках. Она с трудом сдерживала рыдания.
– Раиса, – с холодной вежливостью сказал Валентин, – разве ты не видишь, у меня гости. – Тебе, по-моему, уже пора домой.
– Она трусы спрятала, сука-а-а, – заревела в голос Раиса.
– Может, нам уйти? – спросил Лёня, разливая, меж тем, водку.
– Ольга, – чуть повысил голос Валентин, – отдай ей трусы. Это уже пошло, – сказал он, апеллируя к гостям. Те, в знак согласия, кивнули.
– Где она их оставила, пусть там и возьмёт. Не хватало, чтобы я ей ещё и трусы помогала одевать. Хватит с меня других забот. Ишь, приспособилась, только я на работу, а она тут как тут. Паску-уда! – бросилась Ольга на Раю, но та успела спрятаться за Валентина, который стоял, как статуя командора, с рюмкой в руке. Он загородил рукой рюмку и примирительно сказал:
– Оля, сейчас не время выяснять ваши отношения. У тебя, конечно, могут быть претензии к Раисе, но постарайся быть выше этого. Ну, что тебе, действительно, трудно, что ли отдать ей трусы?
– А вот это она видела?! – крикнула Ольга с побелевшими от ярости глазами