трижды отрекся, неровно
бродя уж средь римских знамен…
И дальше как будто проспали:
Каифа, трусливый Пилат…
Теперь уж какие детали,
где каждый кругом виноват.
Не то, чтоб зубами вцепиться,
а тупо смотрели на крест…
Апостолы!.. Вижу, как птицы
сорвались с насиженных мест,
и черная тень по пригоркам
текла до последних минут.
Казалось, им наши разборки
земные до фени, но тут…
V
С чего задождило? Как чудо
случилось – в такую вот сушь!
Что после… Об этом не буду,
повылезла всякая чушь:
два ангела встали помпезно
с мечами, разъята стена…
А просто сказала: «Исчезло…» —
на утро Мария-жена
и, даже не вытерев слезы,
тихонько домой погребла.
Там холмик земли у березы,
где корни бегом от ствола…
А дождь разошелся, с неделю
месили под окнами грязь
облезлые куры. С апрелем
жизнь новая не началась,
все то же, ни шатко ни валко:
пьют, лаются, молятся – что ж,
мирская обычная свалка.
Но вдруг через этот галдеж:
«Ну, как вы там, братцы-евреи?» —
с завалинки будто опять. —
«Да так… я все глубже старею,
последняя вылезла прядь.
Братишка, несу через силу
твой улей, хоть пчел не рои…
Уж осень. Туманом обстило
скупые дороги твои.
Писаки, фанаты, прохвосты
пугают конечностью дней.
И щеку подставить не просто —
любить же намного трудней.
Порыв твой не дальше, не ближе —
и совесть продашь за пятак,
без этого, видно, не выжить…
А бога как не было, так…
Ужели уроки задаром,
что вера внутри, не во вне?
Подсидки, грызня за тиару,
за место у трона… По мне
о смерти твоей пересуды —
напрасная трата чернил.
При этом, кто больше Иуда —
кто выдал? А кто извратил!
Не то чтобы здесь, да и в Риме —
какую строку ни возьми,
все правы, божатся святыми…»
«Да будьте вы просто людьми!» —
и голос исчез, будто не был.
***
Года промелькнули, как сон…
Сидим полукругом, но хлебы
едва преломили – вновь он
тут, рядом, и духом, и плотью
средь осиротевших детей,
сандалии те же, лохмотья…
Вот разве следы от гвоздей.
Какие б тогда разговоры
могли о бессмертье вести:
«Коснется ли свет от Фавора
и прочих на этом пути?
Как строить ученье – скатиться
к подгнившим библейским задам?
Исчезнет с веками граница
меж богом с смертными там?
Откроются,