видал и получше. Удивило, что везде можно было курить, и дым от сигар стоял конкретный.
В зале ожидания, кстати, единственном, Исфандияр-ака с любопытством пощупал металлическую пепельницу, привинченную к креслу. Макеев давно заметил, что старика, как сороку, влекло все блестящее.
Самого Макеева облепили таксисты. Молодые и старые, смуглые и угольно-черные, они были готовы везти, куда угодно, хоть на край света. В гаме голосов Макеев уловил знакомые названия: Гавана и Варадеро.
– Но, сеньоры, – решительно сказал он, – у меня еще много дел.
Обрадовавшись, что турист говорит по-испански, таксисты загалдели еще громче. С трудом вырвавшись из кольца, Макеев отправился на поиски обменника.
Когда Макеев распихивал по карманам пестрые бумажки, его бесцеремонно подергали за рукав. Он оглянулся и увидел молодого парня. Если теория Севы была применима к мужчинам, то парень относился к мулато.
– Мистер жарко? – на ломаном английском спросил он. – Мистер хочет вода?
– Да, чико, – по-испански сказал Макеев, – хочу воды. Еще хочу купить летнюю одежду. Знаешь, где это можно сделать?
– Конечно, знаю! Я провожу.
Через зал ожидания парень вел Макеева, держа за полу пиджака, видимо, боялся, что добычу перебьют более шустрые собратья.
Макеев не возражал. Несмотря на адову жару, на то, что он спал всего несколько часов, сидя и пьяный, Макеев чувствовал себя бодрым, как никогда. Как пятнадцать лет скинул. Вот что значит отвязаться от Козихина и его полу-уголовных штучек. Принцип «трабахо но!» начал действовать.
Когда вышли на улицу, Макееву показалось, что он угодил в духовку. Чертыхаясь, стянул пиджак – парень в это время держался за его брючину – и порадовался, что утром надел демисезонные туфли, а не зимние, на меху, ботинки.
Потом они довольно долго шли вдоль забора, обходя здание аэропорта, и наконец остановились около металлического контейнера, с каких в девяностые в Москве торговали на вещевых рынках.
Если на улице был ад, то внутри контейнера – горнило той самой печки, что предназначалась для самых закоренелых грешников.
Появившийся мужчина, негро, моментально оценил ситуацию и крикнул вглубь контейнера:
– Тойя, принеси рубашки и шорты.
Девица, соблазнительная мулатка-шоколадка, покачивая как верхним, так и нижним бюстом, вынесла груду пестрой одежды.
– Мистер зайти внутрь? – по-английски спросил негр.
– О нет, – по-испански отказался Макеев. – Я внутри сварюсь.
Негр громко расхохотался, показав полный рот отличных белых зубов.
– Сеньор говорит по-испански! Отлично! Начнем с рубашки. Как вам такая?
В воздухе взлетело что-то голубовато-белое.
Макеев сбросил пропотевшую рубашку и облачился в тонкую прохладную ткань.
– Рerfectamente! Беру.
– Muy bien. Теперь шорты. Смотрите, это настоящие американские шорты, – и негр ухватился за макеевскую ширинку.
Шокированный, Макеев не успел рта открыть, как негр стянул его брюки до колен